АРХИМАНДРИТ АВЕЛЬ, в схиме СЕРАФИМ (МАКЕДОНОВ)

IV

Простое, доброе слово отца Авеля глубоко западало в душу и согревало сердце человека. В феврале 1950 г. отцу Авелю было назначено служить в г. Угличе Ярославской области, в церкви во имя святого царевича Димитрия, зарезанного в 1591 г. Жестоко убиенного царевича Димитрия архимандрит Авель очень почитал и наказывал молиться ему об избавлении России от всяких напастей. Будучи иеромонахом, он в ярославских церквях рассказывал о святителе Василии Рязанском, и так трогательны были эти рассказы, что люди никогда не забывали о подвиге этого святителя. Но, как и святитель Василий, отцу Авелю пришлось снести немало людской клеветы. В прессе началась его травля со стороны безбожных властей. В областной газете про него на весь разворот напечатали статью «Шарлатан ХХ века». В ней говорилось, что иеромонах Авель пьяница, человек аморальный и вообще не верует в Бога, а только притворяется… Тогда владыка вызвал отца Авеля к себе и со слезами показал, что о нем пишут в газете. Отец Авель подбодрил владыку: «Так это же не смертный приговор. Не боюсь я этой клеветы. А вот вы поберегите себя. Не вступайте в спор с клеветниками. Вы же больной человек, а власти могут лишить вас должности и средств к существованию». «Так ведь тебе после этой статьи не дадут нигде служить. И не на какую работу не примут». «Знаю. Но не боюсь. Отпустите меня с Богом в Рязань. Там живут два моих брата и две сестры. Уж они-то с голоду умереть не дадут. Каждый из них мне в день по куску хлеба даст. Один на завтрак, другой на обед, третий на ужин, а четвертый кусок я буду отдавать такому же нищему, как и я». Умел отец Авель в тяжелых ситуациях сохранять юмор, а главное – во всем он полагался на волю Божию. Несколько лет уполномоченные по делам религий не давали ему служить. «Они надеялись, - вспоминал архимандрит Авель, что я озлоблюсь на советскую власть и примкну к ее врагам». Когда же увидели, что этого не происходит, стали склонять на свою сторону. Посулили хорошую работу, высокооплачиваемую должность, лишь бы я публично отрекся от Бога. А я говорил, что никогда не отрекусь от Того, Кого я любил и люблю.

Это было время гонений Хрущева на церковь. Он обещал вскорости показать по телевизору последнего попа. Давление на священников оказывали страшное. Некоторые не выдерживали, снимали с себя сан и публично, через газеты, радио и телевидение отрекались от веры. Про них можно сказать словами апостола Иоанна Богослова: «Они вышли от нас, но не были наши». В Рязани же бухгалтера, инокиню Фиву, и секретаря епархиального управления отца Константина привлекли к суду за приобретение без ведома уполномоченного кровельного железа для ремонта храмов. В уголовном деле так прямо и было записано. Приговорили их за это к пяти годам лишения свободы. Владыка Борис (Скворцов) просил во всех храмах Рязани молиться за осужденных. И Верховный суд РСФСР, рассмотрев кассацию, оправдал их.

Отец Авель на допросах уполномоченного всегда говорил, что хотя политические события в нашей стране могут меняться, однако как священнослужитель он всегда будет воспитывать в людях патриотизм, любовь к Родине, к своему Отечеству для того, чтобы они стали достойными гражданами Отечества Небесного. Все происходящее с ним отец Авель принимал как из руки Божией. Никому не завидовал, и, по слову преподобного Амвросия Оптинского, никого не осуждал, никому не досаждал – и всем его почтение. Потому чувствовал себя счастливым человеком. Самое тяжелое для него в этот период было не служить в Божием храме, однако не без помощи друзей, отец Авель был восстановлен в служении.

В это время Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на святой горе Афон испытывал не лучшие времена. Самому молодому насельнику было семьдесят лет, другим – под сто, и они уже не вставали с кроватей. А греческие власти только ждали их смерти, чтобы взять русский монастырь в свою собственность. Узнав об этом священноначалие с большим трудом, но все-таки убедило советские власти в том, что Пантелеимонов монастырь на Афоне – это единственный очаг русской культуры на Балканах. Поэтому его надо во что бы то ни стало сохранить. Отцу Авелю предложили поехать на Афон. «Как же мне не хотеть поехать в удел Божией Матери», - ответил он владыке. «Это же Божий Промысел, ведь это Сама Богородица зовет меня: «Иди, потрудись в Моем саду». Как же я Ей отвечу? Мол, не хочу, мне и дома, в России, хорошо?» В 1960 г. иеромонаха Авеля внесли в список новых насельников Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне. Но целых десять лет пришлось ему ждать разрешения на выезд из Советского Союза. В России его проверяли на благонадежность, как бы чего лишнего он не сказал за границей о свободе Церкви и вероисповедания, а в Греции опасались, как бы он коммунистом не оказался, боялись проникновения в их страну коммунистического влияния. С января 1960 г. он стал служить в древней Рязанской святыни - Борисоглебском соборе, в котором служил ранее святитель Василий Рязанский. К нему он чудесным образом приплыл по Оке на своей мантии из Старой Рязани, разоренной татарами.

В 1966 г., когда тяжело заболела блаженная Пелагея Захаровская (или Полюшка Рязанская), жившая к тому времени в Москве, отец Авель ездил к ней, причащал. Полюшка, бывало, сама звала отца Авеля: «Вот, все ко мне пришли: и блудники, и блудницы, и убийцы – абортницы. Только отец Авель не пришел. Сходи, Нюша, попроси его прийти». В декабре Полюшка умерла. Похоронили ее в Захарове, отпевали в Борисоглебском соборе. На улице было морозно, холодно, но, несмотря на это, провожать блаженную старицу в последний путь собралось множество людей. Среди них были и крестьяне, и рабочие, и интеллигенция. Разные по своему социальному положению, они объединились в человеческой скорби о потере этой молитвенницы. И в то же время духовно радовались о том, что она будет предстоять за них пред престолом Божиим.

В 1970 г. отец Авель получил долгожданную визу в Грецию, на Святую гору Афон. «Я чувствовал, - вспоминал он, - что меня Сама Божия Матерь на Афон, в свой удел, призывает. И когда меня отговаривали от поездки, объяснял, что я послушник Божией Матери и буду выполнять Ее святую волю». Из 18 человек, внесенных в список для поездки, разрешение дали только пятерым. И лишь через год четверо из них смогли выехать на Афон. Кроме отца Авеля поехали еще насельники Псково-Печерского монастыря. Греческие власти приняли их с нескрываемым раздражением. Поселили не в братских корпусах, а вместе с туристами. Полицейские постоянно проводили у монахов из России досмотр на предмет наличия коммунистической литературы либо чего еще запрещенного. В то время в Греции правила хунта «черных полковников», свергнувших законную власть короля. А на Афоне за литургией все равно поминали «благочестивого короля Константина, королеву Анну-Марию и весь королевский двор». Потому новые властители всячески препятствовали нормальной жизни в афонских монастырях и особенно в русском Свято-Пантелеимоновом, который мечтали экспроприировать. Один из прибывших монахов не выдержал трудностей и уехал. В монастыре остались отец Досифей (Сороченков), отец Сергий (Маркелов) и отец Ипполит (Халин), с которым у отца Авеля сразу сложились теплые, братские отношения.

В то время настоятелем монастыря был старец святой жизни, игумен Илиан, из монахов Глинской пустыни, на Святой Горе он находился с 1904 г. Вскоре, в 1971 г. он скончался и братия выбрала отца Авеля настоятелем монастыря. По афонской традиции избирали жребием из трех кандидатов. Их имена написали на бумажках, которые положили в ковчег со святыми мощами. Потом поставили его на святой престол и стали всем монастырем молиться Божией Матери, чтобы она указала на Своего избранника. После литургии самый старый схимник вытянул записку. В ней было имя архимандрита Авеля. Нелегко давалось отцу Авелю игуменское послушание. На Афоне игумены – это и духовники, и казначеи, а ночью на Афоне служат литургию. Почти вся ночь в молитве. Нелегко приходилось и другим монахам, поскольку они поднимали обитель после страшного пожара. И мешки с цементом на себе носили, и камни тяжелые ворочали, и раствор месили, и штукатурили. Порой не хватало сил добраться до кельи. Часа два спали где-нибудь под деревом. Греки всячески предлагали свою помощь: прислать греческих монахов на послушание. Отец Авель понимал, к чему они клонят – сделать потихоньку монастырь греческим, и он отказывал им, ссылаясь на свою «неопытность».

Рыльский старец отец Ипполит (Халин) вспоминал об этом времени: «Когда плохо бывало, придешь на могилку к какому-нибудь подвижнику, отслужишь панихидку, смотришь – и сила возобновилась. Особенно молились о помощи тогда еще не прославленному старцу Силуану Афонскому. Проснешься под утро, глянешь в небо, а там Матерь Божия нас благословляет. С радостью поднимаешься с земли и начинаешь молитву творить и работать дальше…»

Великий афонский подвижник схимонах Силуан отошел ко Господу за тридцать пять лет до приезда на Святую гору отца Авеля. По греческой традиции через три года после кончины останки умерших на Афоне монахов откапывают. Святость определяется по цвету костей. Считается, чем они светлее, тем праведнее была жизнь подвижника. Мощи старца Силуана были очень светлыми. Его честную главу хранили в алтаре собора, т.к. она сильно благоухала и были даже попытки выкрасть ее у монастыря.

По книге «Было много чудес». Рязань, 2013 г.