СТАРЕЦ АХИЛА (схиархимандрит Феодосий (Орлов))

II

Старец Ахила прожил долгую, многотрудную жизнь: подвизался как странник Божий, потом как монах в Киево-Печерской Лавре, затем как отшельник на Кавказе. Почил старец в Почаеве, будучи духовным наставником многих монашествующих и мирян. В годы хрущевских гонений претерпел издевательства, заточения, принудительное «лечение» в психиатрической больнице, побои, подстрекательства к блуду (в больнице безуспешно подсылали девиц), угрозы убить его и многие другие скорби. Главной целью противников православия было непременное лишение благодати Божией, чтобы он отрекся от Бога или совершил грех, и тогда благодать сама оставит его. Но как бы ни складывались обстоятельства, Александр Орлов (будущий монах и старец) стойко стоял в вере и на все вызовы гонителей отвечал: «Все в руках Божиих, на все Его воля! Значит, Господь дает еще возможность пожить». Старец не озлобился, а всегда отвечал на вопрос, не били ли его: «Благодарю Бога за все. За все нужно благодарить Бога». Добрые люди помогли выйти ему из психбольницы, но милиция, зная, что у него нет прописки, безжалостно избивала его. Он же лишь крестился и произносил: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе». Иногда только просил сквозь стон: «Не бейте меня! Очень больно!» Безбожники задавали провокационные вопросы, спорили с ним: «Ты веришь в бытие Божие, а мы не верим». «Я убежден, что Богом создано все: и земля, и небо, и человек» - мужественно отвечал исповедник.

Еще один исповедник и старец Русской Церкви архимандрит Власий (Болотов), в схиме Макарий, про многие мытарства в лагерях и хрущевские гонения говорил как о непрерывном духовном подвиге и Богообщении: «А помнится, старцы наши говорили нам: «Если скорбно будет, вспомните, как мы жили, в ссылках были, а от Господа никуда не ушли. Господь нас там утешал. Мы ведь тогда молодыми были, что ж нам тогда – по сорок, по пятьдесят лет было, когда мы в тюрьмах находились… особый пост там был. В понедельник ничего не ели, и в среду и пятницу тоже редко бывало что. Когда молитвой напитана душа, душевный голод когда утолен, то тело уже не так чувствует и свой, телесный голод, оно пищи уже не так требует. У нас была прямо бодрость, радость, сладость – так хорошо было».

Ходатайством монахов из Киево-Печерской Лавры через Москву, Александра Орлова приняли в число братии. Будучи шофером в миру, став послушником, Александр также исполнял послушание водителя. И здесь также проявился молитвенный настрой будущего старца. При благоустройстве святых источников Преподобных Феодосия и Антония Печерских нужно было спустить по крутому склону груженую кирпичом машину, а потом той же дорогой подняться наверх. Это требовало большого водительского мастерства. Никто не соглашался на столь трудное и рискованное дело. А Александр Орлов успешно съехал на тяжелом грузовике вниз. Опытные шоферы молча смотрели на этот головоломный спуск. Кто-то сказал: «Туда-то он спустился, но назад выехать не сможет». Когда кирпич разгрузили, батюшка сел за руль, перекрестился и обратился к святым основателям обители: «Преподобные Антоние и Феодосие, благословите!» И машина аккуратно выехала на склон, по которому и пешком пройти не просто. Наместник владыка, присутствовавший при столь ответственном и опасном деле, только и смог сказать: «Ну, Александр, ты действительно шофер первого класса!»

Почти одновременно с будущим батюшкой Ахилой в Лавру пришел молодым послушником Михаил Данилов из Курска, будущий старец иеромонах Мардарий (в схиме Алексий). С отцом Ахилой батюшку Мардария роднило очень многое – и годы послушничества, и духовное окормление у преподобного Глинского старца Андроника (Лукаша), и руководство духоносного старца архимандрита Полихрония (в схиме Прохора), и годы отшельнической жизни на Кавказе и самое главное – истинно монашеский молитвенный настрой и пустыннический дух. Про старца Ахилу отец Мардарий рассказывал: «Мы прожили вдвоем в келье 9 лет. Я пел на клиросе, а он выполнял послушание на ящике. Уже тогда было заметно, что Александр очень любил людей. Два часа отдохнет после послушания и спешит на ночное моление с народом. Он был неутомим. С паломниками беседовал, наставлял их, молился ночами. Очень любил читать. Чтобы постоянно подкреплять ум, он читал Евангелие, Псалтирь, Псалтирь Божией Матери. В келье у него было много книг». Постригли отца Ахилу в монашество в 1955 году.

О начальном периоде монашества батюшки говорили: он всегда трудился, ни минуты не пребывая в праздности. С молитвы он шел на послушание, а затем с народом управлялся – беседовал, наставлял – ревность духовная у него была особая. В Лаврских пещерах батюшка убирал, переоблачал нетленные мощи святых. Бывало, в пещерах пересекались пути православных паломников и экскурсий, сопровождаемых экскурсоводами-атеистами из музея, которому юридически принадлежат помещения Лавры. Во время таких «экскурсий» многие туристы открыто насмехались над Православной верой и мощами святых угодников, кощунственно называя их «мумифицированными останками». Отцу Ахиле было тяжело слышать провозглашаемые ими богохульства и он безстрашно противостоял им. Как вспоминает раб Божий Виктор, «в Лавру приходил разный народ, и отец Ахила видел, что многие – безбожники. Некоторые называли его неумным, заблуждающимся человеком, а когда отец Ахила спрашивал, веруют ли они в Бога, возмущались: «Да я два образования имею, институты заканчивал». Батюшка отвечал: «Если ты Бога не признаешь, ты безумный человек». В Псалтири прямо сказано: «Рече безумец в сердце своем: нет Бога». Все великие ученые мыслили о Творце, потому что все, сотворенное премудро, устроено Богом». И мы видели, как располагались их сердца. После богоборческой пропаганды экскурсоводов туристы действительно пребывали в заблуждении и приходили сюда, выговаривая свои недоумения. Но это были люди, которые стремились к познанию света. И их просвещали, чтобы спасти души человеческие. Отец Ахила расположил меня к себе, и мы подолгу вели с ним душеспасительные беседы».

Печерские иноки свидетельствуют, что отец Ахила решил не уходить из Лавры добровольно. «Когда Киево-Печерскую Лавру закрывали, - вспоминает отец Мардарий - многие сразу уехали в Почаев, а отец Ахила до последнего не хотел уходить, и его выгнали насильно». Вспоминая это время, архимандрит Авраамий сказал об отце Ахиле: «Он был и оставался по жизни блаженным». Отца Ахилу и отца Мардария ожидала дорога на Кавказ. Старец Мардарий вспоминал: «Когда Лавру закрыли, братия разошлась кто куда. Архимандрит Прохор пошел в Почаевскую Лавру, мне и отцу Феодосию благословение было в пустыню, на Кавказ. Благословил отец Анемподист, старенький иеромонах из нашей Лавры, такой высокий, скрытный». Старец Анемподист был аскетом и молчальником. Он тоже покинул Киево-Печерскую Лавру одним из последних.

Шел 1961 год. В горах Абхазии отца Ахилу ждала подвижническая жизнь, подобная жизни иноков 3-4 столетия от Рождества Христова. К тому времени на Кавказе образовался уже своеобразный горный монастырь пустынножителей, община его стала сокрытым садом Пресвятой Богородицы, в котором во время хрущевских гонений сохранился деятельный опыт молитвы Иисусовой. Батюшка Ахила также получил благословение на пустынножительство у преподобного схиархимандрита Серафима (Романцева), жившего после ссылок, лагерей и закрытия Глинской пустыни в Сухуми.

Вспоминает отец Мардарий: «В пустыне отец Ахила поселился над Амткельским озером, с ним подвизались другие монахи: отец Виталий (Сидоренко), Меркурий, Кассиан, Анемподист. Пустынников окормляли отец Серафим и митрополит Зиновий (Мажуга)…Отец Ахила жил, как птичка, в пещере в скале, под кельей известного старца, отца Исаакия, которого позже сбросили со скалы. К пещере вела крутая тропа, и все боялись туда заходить, не все братия знали, как пройти, а он находился там, над пропастью, на протяжении многих лет, был настоящим аскетом нашего времени. Занимался пчеловодством. Братий объединяла христианская любовь, как в раю. На трудности не жаловался никто, друг другу помогали. Жили скромно, но дух всегда был бодр. Ночью вставали и до 6 утра молились, а утром шли на огород, как будто не было безсонной ночи. Служили как положено, хотя и по памяти. Ум был непрестанно занят только Богом. Отец Ахила делал все, чтобы помочь другим. Ему было уже 56 лет, однако, наравне с молодыми носил такие большие ноши, что все удивлялись, с одинаковым усердием в дождь, холод и зной. В дождь он говорил: «Погода летная», и шел. Была у него необычная сила веры. Он всегда боялся праздности, более всего опасаясь, что среди братии появится рассеянность. Любил народ, общался с ним. Известно было, что отец Ахила за веру, за истину постоит всегда. Он наставлял людей: как монашествующих, так и мирян. Имея прекрасную память, помнил много изречений из Святого Писания, но проповеди не произносил. Его любили все: и монахи, и семейные. Из Сухуми многие также приходили к нему. Власти притесняли пустынножителей, выслеживая их на вертолетах, и тогда отец Ахила ушел в Почаев. Я не попал под облаву и остался в горах». Отец Ахила стяжал непрестанную внутреннюю молитву, про которую потом говорил: «Ее и потерять легко – стоит кого-либо осудить или произнести бранное слово, она тут же уходит. Но потом я ее возвращаю» - простодушно замечал батюшка.

По книге «Он оставил след в душе, а не на бумаге…», старец Ахила, страницы жизни», Почаев, 2016 г.