ДУХОВНАЯ БЕСЕДА СХИАРХИМАНДРИТА МАКАРИЯ (БОЛОТОВА) (1932-2002)

(Печатается с видеозаписи от 04.04.1997),

IV

Да, никто никогда не поддержал. Так, бедный сирота, только одна надежда была на Господа. Взывали Господа - и получали всё. И хлебушка получали горбушку, одежку получали. Сирота. Кому мы нужны были? Мама в больнице была, всю жизнь по больницам. Мы поплакались. А эти сейчас от жиру, прям не знают, как сесть, как встать. Да что ж такое-то? Мне один говорит: «Тебе только преподавателем быть». Я говорю, да у меня по шнурку все ходили, вся школа. Они двери знали, как открывать. Они сейчас посидят у меня, поживут эти вот ребята, Авессаломы, когда пойдут к нам в монастырь, будут вспоминать. Но меня уже не будет, меня уже не будет, я им говорю. Авессаломы Соломона. Да. Прямо не сосчитают, сколько они стоят базарных денег. А я им цену сразу говорю. Копейки не стоят. Если человек что-то думает о себе, что он высокий, он находиться впотьме. Смирися и спасе мя Господь. Смирение спасает человека. На кого Господь воззрит? – На кроткого, смиренного и на трепещущего словес Его - вот на такого Господь воззрит. На гордого - Господь гордому противиться, а смиренному даёт благодать. Интеллигенция. Я таких видал, интеллигенция. Много. У меня тётка интеллигентка, мамина сестра. Так я ей и сказал: «Я носитель правды. Замажь или зашей вот эти твои уста или тряпкой забей - ты носитель беззакония. Вот так. Что дедушка Василий говорил твой? «Чады, не идите в школы, дух антихриста господствует над нами». В 17 году. А он был почётный гражданин. К Царю-батюшке ездил сюда. Да. И 50 лет прослужил Царю верно. Преданный подданный был. И не выучился. И сейчас, - я ей сказал, - умрёшь - никакой славы не получишь. Вот так. Всю жизнь трепеталася, боялась молиться». Я не боялся. Бывало, еду в автобусе, сажусь, крещусь. «Что ты крестишься?» Я говорю: «Не твой лоб, а свой, имею полное право. Пока я не лишён права человека». Я, прям, отвечал так. Да, я не боялся. Матушка, бывало, Серафима, боится, там вот так перекрестит. Я говорю: «Матушка, ты монахиня, почему ты боишься? Ну-ка крестись на всю!» Он спросит: «Ты монахиня? Где была, почему замуж не выходила?» – «На производстве работала, некогда было». Ай, такой ответ?! Ты бы сказала так: «Я посвятила свою жизнь Господу, я в чине монашеском». «А это трепалки, - я говорю, - чего ты боишься?» Как будто… подошёл уже. Я никогда не трёсся. А то вот так говорили, батюшка идёт такой интеллигентный, одет хорошо. «Я это… как его там, по растениям там преподавателем». Что ты брёхом занимаешься? Ты протоиерей московского собора. Что ты обманываешь? Ты этим отрекаешься от Господа. Я никогда не отрекался. Вот спросят: «Кто ты есть? Депутат, делегат?» Я говорю: «Никакие не делегаты, я не признаю этого. Я служитель Святаго Алтаря!» Господи, я не знаю. Как меня колотили, не знаю. Хоть мне руки крутили, ломали, голову, ноги ломали, руки ломали, тут всё проломали, и не знаю… И я не остановился, батюшка, не остановился. Вот здесь грудь, батюшка, вся была вдавлена туда. Как мне разбили грудь - крест параманный весь ушёл туда. А сейчас шишка выросла такая как вот это… Шишка у меня тут растёт. Она пройдет, шишка эта. Ну, всё равно, когда я помру, она растает там.

Люта зима несладкая будет! Осталось ещё немножечко. Вы не можете представить, что совершится в России. А на Украине что будет! Родимая ты моя мамочка! Будут голосить: «Зачем ты меня на свет народила и этой Украиной меня наградила?» Оттуда будут лететь кандибобером, оттуда все. Кандибобером лететь, вниз головой лететь с этой Украины. Вот сейчас отец Кукша уедет оттуда, ожидайте, что Одесса под водой. И всё. Встанешь, а тут метров 30 вода там наверху, а ты внизу. Хоть делайте, чтоб где выскакивать на крышу. «Акваланг покупать надо». Не… Вся акваланга вот она (крестится), вот где победа, вот так и спасётесь. И из Москвы лететь будете, убегать с Москвы. Москва будет проваливаться и будет зловонный Вавилон, за несколько верст до Москвы будет вонь идти. Вот сейчас не дай воды, куда пойдёте? Раз в туалет не сходил, а там нужда, все кусты будут загажены. Это ж говорили, святые отцы говорили. Это не кто-нибудь, а святые отцы говорили. Москва держится из-за того, что в центре святыня – Кремль, там святыней много. А то б она там… Заминированы все мосты, заминировано всё метро. Всё заминировано. Там, небось, если едешь в метро, то и прощайся с белым светом, может, не встанешь. Мы под страхом все живём. Село – жить весело. Но это село у нас очень сложное, отец Кирилл, очень сложное, Прыски, очень жестокие люди здесь. Возьми Тамбовскую область, возьми Курскую область, Брянскую, Орловскую, совсем другие люди.

Надо, Евгений, благодарить Господа, что Господь нас нашёл, и мы должны стремиться не то, чтоб нас Господь нашёл, а чтоб мы Господа искали. Вот что надо, потому что мы его потеряли. Мы нашли, и должны находить. А пред смертью явится сатана, он в жизни искушал красками-замазками, а тогда будет сдёргивать все когтями своими, вот так вот…когтями. Одна монашка любила краситься-мазаться. Потом в монастырь пришла. А пред смертью все мы видели, Епифания матушка, как она говорит: «Пришли книжники». Все у неё так, так она вся в полосах покорябана. А каяться боялась, каяться. Красилась. Ну что взяла, да покаялась бы! А чего бояться? Священнослужитель - он будет как свидетель о покаянии. Да. Видишь, я поехал в Москву, там поругался со всеми. Со всеми переругался. Я прям их всех за столом раз, раз, раз…быстро переговорил, сразу их на исповедь навёл. Да. Я говорю, второй раз будете знать. Вот и сейчас к Пасхе, наверное, опять там ЧП будет в Воронеже у этих… Ничего, надо учить. Чтоб они не сжимали, а разжимали. Вот. Вот спроси – как ты живёшь? И я говорю – нужды ни в чём не имею. Матерь Божия у нас есть, Она даст всего. Если деньги нужны - Она всё даст, если это нужно. А нам не нужно. Нам, батюшка, нельзя давать, мы тогда зашикуемся, так к нам на козе не подъедешь. Я говорю, как хорошо, денег много, ну, помучают, куда девать? Сушить их. Сегодня воз, завтра навоз, куда будешь девать? У одной пропало несколько миллионов в войну, она это… молится, а сама говорит: «Вот тебе деньги», - помешалась на этом. Я говорю, а ходила нищенкой: «Господи помилуй!» А ещё нашим говорю: «Ух, баба Наташа богатая изо всего села!» «Да ты что, Виталь!» Когда деньги в 47 году поменялись, так она с ума сошла. Придёт в церковь крестится, сама говорит: «Вот тебе деньги, вот тебе деньги». Я говорю, вот так. А я не кричал «вот тебе деньги». У нас ни одного рубля не погибло. А когда нужно, Матерь Божия всегда давала, всегда давала. Вспоминаю, Господи, мама была в гипсе, нужно что купить, ничего нет. Прям становимся перед угодниками на колени, я читаю акафист, а мама рыдает, плачет, просит: «Матерь Божия, помоги мне одеть моих деток, пошли мне копеечку». Во, выпрашивали, недельку просит, глядишь привезли. «Николавна, в семью твою и тебе - в трудную минуту ты нас выручала, всё вышивала, готовила, шила бесплатно». У нас нищенский дом, все нищие у нас, бывало, были. У нас стол чуть немножко меньше был, поуже немножко всё стояком стояли люди. Стоя стояли и ели, бывшие дворяне, бывшие богатые. Жизнь научила как есть, как Господа любить. А это что ж такое? Если платок надела, хороший повязала, так она уже там… к ней не подойдёшь. А там пуд вони около каждого. А если духовный взор, если старцы, как они видели, как Господь им открывал… А это - пустышка безголовая. Да. А тяжело так прям, тяжело. Вот так закроешься, батюшка, и только отраду видишь, когда закроешься. Я сейчас распустился немножко.

У неё не получается дело. «Твоё дело, - я говорю, - не на пользу души. Во вред души идёт. Ты получишь миллион и себе в карман». А нет, если миллион получил, пошёл в монастырь отдал. Во, и считай так, в монастырь. Не смотри, сколько ты получил, два мешка, три мешка, грузи в машину, едь в монастырь сдай, а Господь тебе сторицей воздаст. Вот так. Так я нужды не имею. Если копеечку дам, так нам Матерь Божия во сто крат больше даст. Да. Я даже удивлён. Я говорю «Царица Небесная, как я у Тебя не стащил богатство?» Что ни проси, Она всё даёт. Она наша мамочка, особенно монашествующим. Вот. Я был маленьким, мама говорила: «Я тебя отдала Царице Небесной. Царица Небесная, я его только родила, а Тебе, Небесная Матушка, отдаю на хранение чад своих. Храни их в домах их!» Сейчас трудные времена заходят. Никто, батюшка, не решит трудности, ни один. Нет. Только кто Господа будет взывать, там и посмотрим, все посмотрим. Вот. «В Шамордино вчера постригали. Постриг был. Монахинь много постригли». Нас теперь постригать не будут. Всё уже кончилось. Меня 4 раза постригали, 3 раза. Всё. Я думал, я буду спасаться, а я видишь, как спасаюсь: никуда ещё не молился, пост заканчивается, а я ещё не начинал. Когда наемся, когда отдохнуть надо. Отдохнул – сил нету. Опять лёг. Я как-то лёг, декабрь месяц весь - декабрь, январь, февраль, март. Думал всё, мне конец. Каждый день - в гроб ложился. Они придут, а я в гробу лежу мёртвый. А я прошу Господа - меня одевать некому. Я прошу Господа устроить так, чудо милосердия надо мной, чтоб я сам оделся, сам в гробик лёг. Как у нас матушка Марфа легла, попросила свечку, перекрестилась и говорит: «Ну, чады, я пошла. Господи, прими дух мой с миром». Я ещё и хоронил. Я чад отца Амвросия хоронил, несколько монахинь, они были у отца Амвросия, мне было тогда 30 лет, а помирали за 120 было. Хоронил многих я. Видел я матушек хороших. Матушка Иоанна схимница, всю жизнь прожила на пшённом супчике. Ничего больше никогда они не видали. Никогда. Мы посчитали за год, сколько у нас дней таких скоромных - 3 месяца и 10 дней. То понедельник, то среда, пятница, то это, то это. Посчитали, да. И слава Тебе, Господи. Нам скоромные и не надо, чтоб мы не бесилися. Я сказал, ничего не надо. Разговляться. Чем разговляться? Святые старцы сошлись вместе в пасхальную ночь. Они промолились, проплакали и не разговелись, и разошлись. Вот как жили. Зато на Небе стали. А мы прям, вот за пост она еле ноги тянет. Зато язык болтает хорошо. Как включит радио - не останавливается и пост нипочём. И я такой. Все такие. Что ж, все одним миром помазаны. А надо молиться и умолять Господа, пока двери милосердия Божия открыты. А закроются двери милосердия, будем молиться, а Господь нас не услышит. Храни вас Господь!