ПОУЧЕНИЕ ИЕРОСХИМОНАХА САМПСОНА (СИВЕРСА, 1898-1979), III

Сокровище богопознания – покаянием.

***

Не ищите счастья вне себя. Христианство есть залог счастья при всех обстоятельствах человека, исключительно всех. А надоедливое и постоянное величание и почитание, и мольба ко Всепречистой Госпоже будет поручительство счастья…

***

Чадцам моим духовным, вам лично, ваше родное, золотое, торжествующее и ликующее: азбука жизни, дыхание сердца, закон – чтобы быть со Христом, или во аде! И на веки вечные! Все же земное – временное, скоропреходящее, тленное, пустое и скучное, если это не любовь к Богу, не православное христианство, не Закон Его.

Убоимся не знать все это великое…

***

Как отстать от греха? Разным путем: и анализом греха, и памятью смертной, неминуемого ответа Богу, и процессом оплакивания, если мы его не будем опять сознательно, мечтая, тайне повторять. Но это все может понимать только тот человек, кто верит, верующий, а не обрядоверующий. Потому что у этого «обрядно-верующего» нет сознания: что Бог на тебя смотрит, видит и смотрит на тебя. Вот с этого я начинал всегда исповедь и надо себя ежедневно заставлять начинать молитвенное правило. Именно с этого: не с иконы, а вот совершенно уйти в себя, спрятать свой мозг куда-нибудь под стол и представить себя пред лицеем Божиим, что Он на тебя смотрит, и слышит, и видит. И так – каждый день, когда молишься.

И эту работу над формой молитвы священник должен нести в храм, облачиться и продолжать это делание, уже священнодействуя. Тогда святой алтарь будет святым алтарем, а не рабочим местом, а облачение – не спецодеждой, а святым облачением сана, что в большинстве случаев священники утратили. Потому что они механически, не молясь, читают и поют… Я поехал в Краснодар, к митрополиту Флавиану… Он был священник Бога Вышнего. С каким они предстояли благоговением, не то, что мы! Несомненно, они читали молитву на каждый предмет своей одежды священнической, и, таким образом, они были все окружены и спасены молитвою! У них жизнь была такая святая, но это достигается воспитанием и работой над собой. Они тоже, несомненно, работали, читали. У них было устройство не материальное: они служили не ради выгоды и не ради платы. Они служили Богу Вышнему! И боялись Его оскорбить! Вот почему получалось, что характер служения у них совершенно другой, так? То есть их религиозность! Она была, несомненно, очень велика!

***

«Батюшка, я поела и легла. Это страсть или лень?» - Лень, матушка, лень. Лень – страсть сластолюбия. Не хочешь обеспокоить себя, чтобы потрудиться заставить себя встать, пойти. За смирение получишь прощение. По вере, подкрепляемой смирением и скромностью. Услышание – это не только тогда, когда молимся и просим о чем-нибудь. А услышание есть упование сердца. Все дело заключается ведь в сердце, да? Сердце просит. Сердце верит. Сердце кричит. Сердце надоедает, да? Даже не умеешь выразить это словами. И Бог зрит только на сердце, и по сердцу дает услышание. Для того, чтобы разжечь веру и упование. Господь видит страдания и жалобы Ему же, Господу, на эти страдания. Видит и сердечные муки. И исцеляет.

Вот почему так ценно, наконец-то усвоить как закон: самое лучшее время для молитвы – это ночь. Женатому, замужней и т.д. – ночь! Кухня, коридор, в конце концов, где-нибудь, да? Одна половина спит, другая – на молитве. Надо сделать так, чтобы никто не заметил, никто бы не знал. От потребности сердца Богу предстоять, да? От потребности. Если он будет это в себе развивать, он без этого не сможет жить никогда… Почему лежачему больному так особенно больно - быть больным? Не потому, что надо лежать в кровати, а потому, что он лишен именно самого сладкого – молитвенного богопредстояния. Вот почему обидно бывает больному долго болеть и быть лишенным молитвенного делания, если он не научился лежа молиться! А для этого нужны лучше всего ночные часы. Нужна работа, постоянная работа над собой. И зачеркнуть себяжаление. Мы, между прочим, не умеем экономить время для того, чтобы ухитриться ночью помолиться, да? Чтобы ночью встать, но встать так, чтобы никто не видел и не знал… Не одевать обувь ни в коем случае, только специальные чулки, шерстяные, чтобы не шелестеть, чтобы не скрипеть. Должна быть полная тишина. Вот почему у нас, у православных людей, так драгоценна эта лампадочка. Чего лишили себя католики и все прочие христиане? Они лишены именно этой простейшей радости – освещать икону лампадами, чтобы заняться не чтением по книжке, а чтением по пальцам Иисусовой или «Достойно», или Всемилостивой. Часика на два, на три – и больше ничего, там книжки не причем. Ночью акафисты не читают, ночью читают короткие молитвы на память: «Достойно есть», Всемилостивую, Иисусову на все лады. Настает утро, а тебе не хочется кончать, и вся ночь прошла в молитве. Вот, если кто может приучить себя к этому сладкому деланию, - тот богатый человек. Он не умеет ни осуждать, ни гневаться, всех оправдывает, всех извиняет, со всеми мирствует, всем уступает. Для него все умные, все хорошие, все-все святые, он один поганец. Вот почему угодники Божии, они так быстро восходили от силы в силу, усваивали силу, благодать Святаго Духа.

***

Прочел я замечательный случай сегодня. Стоял бес у икон, читал псалом. И так невнятно, так поспешно, что не поймешь. Но он читал псалом. И когда его старец спросил, он усмехнулся и говорит: «Так вы читаете, в осуждение вам», и скрылся. Бесы псалмов не боятся, если мы читаем механически и спешно, потому что нам это вменяется в грех, и они этому радуются и никого не боятся. Надо внимательно следить за собой и всегда, до смерти, перечитывать молитву, когда заметил за собой, что где-то проглотил что-то. Вот почему школа медленного чтения молитв такова, чтобы довести каждое слово до ума. На одной ноте никогда не надоест и неутомительно, а когда «люлюкается», тогда противно, только показываете: ах, как я молюсь хорошо! Какая замечательная чтица! Бывает тошнотворно…

А Святая Русская Православная Церковь требует, чтобы на одной ноте. Не навязывать ни в коем случае своего настроения и своего исповедания. Только уж отдельные люди могут, потерявшие способность петь или читать на одной ноте, в старческом возрасте… Конечно, ведь это невежество большое, и церковное, и духовное, - служить с настроением и показывать себя людям. Это саморазорение. Они себя разоряют, они любуются собой. А ведь не всякому сделаешь напоминание: что мол, так вам не полезно молиться и служить, как вы служите. Не всякий человек вынесет такое замечание.

А если мы знаем, что мы человека обидели или огорчили, и вспомнили и знаем, что, вероятно, он молиться не может, потому что он обижен, если он не спохватился и не нашел сил меня оправдать и извинить, значит, он не молится, да? Он помрачен, да? Он сегодня не христианин, да? Его покинул Ангел Хранитель, да? А виноват – я. И закон любви нарушен, да? Проще говоря, очень кратко и ясно без пояснений, правильно? Закон любви. Нет, никакие подвиги поста, милосердия, милостыни, Литургии не помогут. Ты должен примириться с Богом, осознать грех, иметь намерение и поспешить при первом удобном случае скорее-скорее попросить прощения. Это и есть христианство. Вот почему гордому человеку так трудно примириться с Богом, да? Потому что он не может сказать: «прости меня» такому же человеку, как и он сам.

Это вся загвоздка наша – вот эта наша окаянная гордость. Самолюбие – это причина всем бедам, от него зависит вечная жизнь и вечное спасение. Почему Святые Отцы говорят, что где нет смирения – нет спасения. Пусть он будет постник, пусть он будет какой-то молитвенник по-своему, да? Вычитывать будет кафизмы, акафисты – не поможет! Он будет вериги носить, он будет спасть на полу – не поможет! Это будет фанатизм. И вот, на самом деле, Господь дал нам Евангелии закон – Заповеди Блаженств, да? Там не указано: постись, надевай вериги, корми вшей, не купайся, не снимай белье, мойся в год раз; там этого не указано нигде: почитай иконы, зажигай лампадки, свечи, - нет такого. «Блажени милоствии, блажени чистии сердцем, блажени нищии духом», да? «Блажени чистии сердцем» - это особенно замечательно. Оно обнимает и первую, и вторую, третью заповеди… Это не есть чистота плотская только, нет, - это чистота сердца! Имеешь право молиться, всех любишь? Всем простил? – Это чистое сердце. А если он лукавый, лукавое сердце, значит, ни в коем случае он не сможет молиться, он враг Богу, а друг бесу.

А если человек уверен, что он любит, но это ему кажется от своего себялюбия, от своего большого «я» о себе, проверить это очень просто – у такого человека не бывает жертвенности. Покажи дела, а не настроение. Самое страшное, что мы можем себя обмануть и можем обманываться. А жертвенность принести очень трудно. Кто искусственно любит, или любит потому, что ему кажется, что он любит и Бога, и людей – есть такие самоуверенные люди, от самомнения которым так кажется – это ложная самоуверенность. Они не знают состояния покаяния, им очень трудно сказать: «прости». Они этого избегают. И очень часто, они слишком часто, спрягают и склоняют словечко «я». Эти два основных психологических довода могут показать, правильно они о себе думают или нет.

По книге «Старец иеросхимонах Сампсон. Жизнеописание, беседы и поучения», Москва, 2009 г.