ПОУЧЕНИЕ ИЕРОСХИМОНАХА САМПСОНА (СИВЕРСА, 1898-1979), IV

В 1928 году за три часа до ареста батюшки в Александро-Невской Лавре ему во сне явился преподобный Серафим Саровский: «Помню: вижу преподобного Серафима Саровского. Он входит, в балахончике, ко мне (во сне), нагибается надо мной, а я сижу или лежу – не помню – и читает мне медленно молитву: «Всемилостивую». И я ощущаю на лбу его слезы. Утром я вскочил и записал эту молитву: «Всемилостивая Владычице моя, Пресвятая Госпоже, Всепречистая Дево, Богородице Марие, Мати Божия, Несумненная и единственная моя Надежда, Не гнушайся меня, не отвергай меня, не остави меня; заступись, попроси, услыши, виждь, Госпоже, помози, прости, прости, Пречистая!» Через три часа я был арестован. Эта «Всемилостивая», она меня сопровождала и оберегала восемнадцать лет лагерей и всего прочего, это была моя ненасытная пища».

***

Благословен Бог наш всегда: ныне и присно, и во веки веков. Аминь. Встанем сердцем и сознанием своим пред Богом. Будем стараться жаловаться на себя. Прежде всего: живем небрежно, нерадиво, несобранно, безпечно о вечности, о неминуемой вечности. О смерти не думаем. Если думаем, то иногда только – не ежедневно, восставшее от сна, и не ежедневно, ложась спать. Это наш первый, почти постоянный грех. Живем безпечно, смерть неминуема, она впереди. Наш коротенький, коротенький путь здесь, на земле, - он решит все: во ад, или в селения света. От нас самих это зависит, не от кого-нибудь. Не будем пенять на кого-то: на обстоятельства, на здоровье, на семью, на людей, - только на нас самих! И как мы «отпихиваемся», говоря по-русски, от этого ужасного ответа Богу: как предстану, с чем предстану, что со мной будет? Кости мои отнесут на кладбище, а я куда, куда денусь? Куда меня определят? – Вот такой вопрос надо задавать себе ежедневно, восставшее от сна, ежедневно, и когда мы ложимся спать. Почему наше отношение к вечности, к Богу Вездесущему, Всевидящему – такое небрежное, халатное, безсовестное, безстыдное, безстрашное?!

Стараемся не думать о том, что Пречистая предстоит. И Ей молимся очень небрежно, кое-как, лишь бы прочесть. А почему так? – Веры нет, страха нет! А как почитаем своего Ангела Хранителя. Который нас оберегает здесь от злых людей, от бесов, от злых мест; он учит нас молиться, он учит нас каяться, он учит нас плакать. Он с нами на Литургии, здесь, непременно здесь. Он нам сопутствует на улице, на работе, в магазине. А как мы почитаем его? А если мы его не будем почитать, то он нам сопутствовать не будет, когда мы разлучимся со своим телом. Как мы почитаем Великого Предтечу? Очень небрежно, редко-редко. Великий Предтеча – первый предстатель пред Божией Матерью. Значит, каждый вторник его нужно почитать, хотя бы тропарем, если нет у вас усердия взять акафист и прочесть ему похвалу, то есть все «радуйся». Каждый вторник и все праздники, ему посвященные. Как мы относимся к нашим заступникам, предстателям и покровителям, ходатаям? А как мы молимся вообще? Кое-как, лишь бы прочесть. Читайте мало, но пересказывайте, перечитывайте по три-четыре раза отдельные слова прошения, чтобы сердце молилось, не только мозг, сознание молилось. Вы слышали все слово: «дублировать». Этим занимаются большие люди, угодники Божии, которые никак не могут насытиться молитвой, мольбой. Они каждую фразу читают по три-четыре раза, но нам в миру это очень трудно исполнить, нам все некогда. Читайте кратко, только очень внимательно, доведите до сердца каждое слово молитвы. «Царю Небесный» читайте 3 раза, «Святый Боже…» - 3 раза, «Отче наш» - 3 раза, раздельно, чтобы сердце молилось. Одну молитву утреннюю, одну молитву Божией Матери, одну молитву Ангелу Хранителю – и бегом на работу. Наше безобразие в том, что мы не можем на 15 минут раньше от сна встать ради Бога, то есть ради себя. Так же и ложимся спать: сонные, ленивые, бережем себя. А зачем беречь?! Все равно будет конец. Кости на кладбище, а я куда? – Сумма добра и сумма зла определят. Об этом думайте каждый день, пока не поздно. Не говорите: «Как я заболею, я буду в старости молиться». Нет! Больной человек и старый человек уже не богомольники, тогда поздно будет, предупреждаю. Только ленивый человек надеется на что-то, а матушка-лень – это первая страсть, оскорбляющая Господа, оскорбляющая Пречистую, оскорбляющая Ангела-Хранителя, оскорбляющая святого, имя которого мы носим.

Оскорбляли святость поста, с легкостью его нарушали, не думали, что это оскорбляет Господа и доказывает, насколько мы имеем любовь к Нему. Кто любит Господа сердцем, тот в среду и пятницу вообще не ест – ест водичку с хлебцем, ради Христа. А мы что? С легкостью нарушаем святость поста, не только нарушаем святость апостольских постановлений, а оскорбляем Господа. Господи, прости! Даждь нам положити начло благое!

Перед едой редко кто молится, Хотя бы «Святый Боже…» про себя, хотя бы «Пресвятая Троице, помилуй нас…» про себя. Бог невидим, но Вездесущ. Ему можно молиться стоя и лежа, и сидя. Но как молиться? Чтобы кровушка плакала! Как мы вообще свое молитвенное маленькое домашнее правильце храним? Большей частью для проформы, лишь бы вычитать, не от потребности сердца. Мы не умеем скучать, когда мы не молимся; когда мы плохо молились, у нас печали нет, у нас тоски нет. Кое-как, с такой легкостью вообще относимся к себе, что удивляться надо, на что мы похожи. Хотя мы именуемся православными людьми! Посмотрим в себя, как мы стоим Святейшую Литургию? Все-таки небрежно, рассеянно, невнимательно, оборачиваемся, тратим массу времени на то, чтобы узнать, кто пришел, зачем пришел, как он одет, какие новости будут! А началась Святейшая Литургия! Почему мы так легко забываем наказ для всех: когда мы переступаем порог храма, читать Иисусову: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», и эту молитву не опускать всю Литургию. Этим мы вообще не будем способны на кого смотреть, с кем-то раскланиваться, с кем-то разговаривать. Будем стоять со страхом и ужасом, глядя на свою совесть. Вот тогда через эту «призму» - Иисусову молитву – мы будем понимать сердцем своим, что происходит, что поется, что читается. Под всяким предлогом не молились вообще, искали причину оправдательную перед собою – лишь бы не молиться. Значит, потребности сердца не было? Господи, прости! Господи, не помяни!

Теперь посмотрим, какое у нас отношение к окружающим нас. Все наши окружающие – это наши ближние, не родня, нет, - близкие, окружающие нас. Как мы умеем к ним относиться? Небрежно, деревянно, невнимательно. Хвалимся, чтобы получить особое какое-то уважение от человек. Наше лакейство часто бывает неестественное, противное. Ангел Хранитель удивляется и плачет, как мы умеем просто отказать, не только в больших вещах, а в пустяках. У нас нет заботы о близких, нас не безпокоят даже мелочи ближних. Мы умеем безпокоиться только о себе. Только лишь себе, как бы себе, об окружающих как-нибудь потом, это неприятно. Наша деревянность, черствость, безпечность, холодность, невнимательность к окружающим нас. Нетерпеливость, раздражительность, гордыня, неделикатность – а это все грехи, грехи такие же тяжкие, как оскорблять Господа, совершенно на одинаковых весах. От любви к Богу будет любовь к людям. Не будет любви к Богу – не будет и любви к людям. Откуда же ее взять? Только благодать Святаго Духа через богообщение вложит в нас умение, способность и потребность, алчбу любить окружающих нас. Как мы гневливы, раздражительны, мы не умеем потерпеть маленькую ошибку окружающих нас. Значит, кто не молится, кто не думает о своем спасении, тот вряд ли умеет думать и помышлять даже, что он может любить окружающих себя. Как мы небрежны, как мы резки бываем, какие мы некроткие к слабостям и ошибкам окружающих нас. Как мы гневливы, раздражительны. Мы не умеем потерпеть маленькую ошибку окружающих нас, мы обрываем, делаем замечания. Мы не щадим не только самолюбия, но даже чести. А в каждом из нас есть непременно самолюбие – помните это. А кто оскорбил, тот не имеет права читать молитву Господню. Если кто не простил, тот не может не только причащаться, но и молитву Господню читать, пока он не испросит просто прощения: «прости меня»: два словечка, очень трудные два словечка.

Помним зло, вспоминаем зло, пересказываем давным-давно прощенное, оплаканное зло, а мы все помним! Небо простило, а мы на земле не можем никак простить. Ведь все ошибаются, нет такого человека, который бы не мог ошибиться, но Бог, зная, что он человек немощный, Он непременно знает, что его можно простить, потому что он делает это нечаянно, ненамеренно, ненадуманно. Но кто из нас делает зло намеренно, обдуманно, с удовольствием, - тот не имеет права причащаться, пока он подробно не объяснит духовнику, как у него гнездится это зло, что он может все-таки помнить и не простить. А простить – это значит оправдать, извинить и больше не вспоминать.

Какие мы бываем нечестные к окружающим нас! Смотрите каждый в себя. Мы бываем нечестны, мы умеем обещать и впустую, нам доверяют, а мы смеемся. У каждого из нас есть любимый грех, который сидит и властвует в нем. Кто любит лень, кто любит свое безконечное самолюбие, обидчивость, кто купается в гневе, в ярости и жует эту ярость, этот гнев. Даже бывает, что гневливый человек, читая молитвы, умеет гневаться на кого-то, - это царственная страсть, которая сидит в нем И даже можно сказать, что этот человек может дойти до беснования. Бог оставляет на время такого человека и предает его демону, чтобы его смирить, чтобы этот гнев вышел из него, чтобы он расстался с ним потому что гневаться, иметь ярость и гнев, и молиться – совершенно невозможная вещь. Кто лживый, и по срасти и по привычке, без причины умеет лгать, безсознательно. Есть сознательная, вынужденная ложь, потому что мы живем в сложное время и без лжи никак не обойтись. Но все-таки помните, что демоны записывают даже вынужденную ложь, несите ее на исповедь, чтобы духовник разрешил и этот грех, вольный, сознательный, но вынужденный. Кто бережет грязные, скверные безстыдные грехи и доводит их до сердца, любуется ими, предается им и дерзает о них не плакать или плачет и себя оправдывает, что мол, милость Божия все простит. Нет, пусть не думает: пока не наплачется и не возненавидит этой мерзости, нечистоты, - Бог ему не простит. Знаете, какое извещение бывает Неба нам, маленьким людишкам, грешникам? Когда грешник плачет о каком-нибудь грехе и просит прощения у Бога, у Божией Матери, у великомученицы Варвары, у святителя Николая Чудотворца (это ближайшие, любимейшие угодники Божии), у Серафима Саровского, у святителей московских, у преподобного игумена Сергия выпрашивает помощи. Ненависти к этому любимому греху. Тогда эта ненависть наступит: он сумеет проклинать грех, сумеет даже плевать и дуть на грех, Богу предстоя на молитве. Значит, наступает время, что сердце ненавидит, и Небо уже прощает грех. Но он должен просить помощи: «огради, помоги, я сам ничего не могу без Твоей помощи, без Твоей силы, без Духа Святаго, ничего не могу».

Любим хвалиться, любим рассказывать о себе. Любимый грех – злоречия, злословия, пересуды, рассказывание плохого о ком-то, - он губит право даже молиться. Поругание святости праздников: любоваться фонарем дьявольским или музыкой светской во время всенощной, во время Литургии, до 12 часов. Предупреждаю: это смертный грех. Бесы радуются, когда мы во время богослужения занимаемся этими забавами бесовскими. Страшный грех, смертный – злопамятство, злоречие, зложелательство, сознательное непрощение, то есть если мы не хотим, не умеем извинить, оправдать человека и больше о нем плохо не говорить. Самая главная причина лишиться вечного спасения – наш язык, злой язык, злопамятный язык не удостоится вечного спасения, как бы он ни просил. Не любим нищих, не любим отдавать, любим копить, складывать (пригодится). Страсть и плен скупости и жадности очень страшный, такой же плен, как скверность блуда, совершенно одинаковую силу имеют. Вы посмотрите лучше в себя – что больше всего болит и в чем надо каяться невидимому Богу.