ПОУЧЕНИЕ ИЕРОСХИМОНАХА САМПСОНА (СИВЕРСА, 1898-1979), VI

Ржавый гвоздь это человекоугодничество! Петь в унисон всем, ничем не выделяться, подражать всем, чтобы никто не подумал обо мне высоко! Пусть думают, но сам не давай повод к этому. А плохому подражать Бог не допустит. Преподобные отцы никогда не позволяли, чтобы подражать плохому. Часто надо спрашивать себя: а как бы вел себя преподобный Серафим Саровский, когда он был иеродиаконом, как он бы себя вел на клиросе? Неужели он бы слушал анекдоты или какие-нибудь новости? Он бы сидел, наклонив голову, или делал вид, что ничего не замечает. Никого бы не осуждал. Ни в коем случае! И не удивляясь, и не смущаясь, но не участвовать! А если мы как-нибудь будем осуждать или участвовать, даже улыбкой, даже улыбкой или мимикой, - мы уже повинны греху, мы соучастники. Это и есть духовная жизнь. Постоянно быть в себе. И основное правило – знать, что я хуже всех, гаже всех, глупее всех и последний из всех. Это основа духовной жизни. Исходя из этого, нельзя участвовать нигде в каких-нибудь анекдотах или разговорах и т.д. И еще очень ценное правило: никому никогда не позволять себя начинать спрашивать, заводить разговор.

Раньше люди жили целомудренно. Знали законы целомудрия, честности. Многосемейные люди! Все спасались. А сейчас как раз жизнь совершенно изменилась! Вездеприсутствие Божие теперь, можно сказать, зачеркнуто вообще, потому что все погрузилось в страсти жестокости, гордости и блуда. Должна быть всегда простость, не простота, как вы слышали, а простость: чистая совесть и чистое сердце, то есть постоянно как можно чаще спрашивать про себя: «А как это будет пред Богом? И как это было пред Богом?»

Всяких грех, намеренно, сознательно содеянный нами насилием самого себя на грех: уговаривал, принуждал себя ко греху, - он есть смертный. И он вопиет ко отмщению. И пока не выпросит наказания, покаяние приемлется с великим трудом. Нам дана не только совесть, но и воля, правда? Не хотелось говорить от стыда. Гордость не позволит рассказать о себе плохое. А если поругали его, то он обижается, вместо того, чтобы радоваться. Вы не встречали таких людей, которые печалились, когда их хвалили, и радовались, когда их ругали, и говорили: «Вот сегодня, наконец-то нашелся умный человек, который меня поругал, на самом деле, оценил правильно меня. Вот сегодня я имею приобретение: меня побранили, меня поругали, у меня сегодня была баня»? А если будет тщеславие, он сходит к духовнику-старцу. А есть такие чистые, простые-простые, как я называю, люди, которые по-детски хвалятся и радуются в простости своего сердца. Это признаки чистого сердца, хрустального сердца, как вы называете, детского сердца, да? Вот этим отличалась Великая Русь, почему она и была свята на самом деле. И Православная Церковь выращивала такую простость. Были непростые люди где? Помещики, дворяне, ученые, академики разные, врачи, да? А посмотрите, какой был простой святой народ. Эти крестьяне… Если он даже и выпивал, - он пил только в меру и пил потому, что он очень устал. Он имел право отдохнуть в воскресенье, да? После исполинских трудов. Кто работал на земле, тот знает, как тяжело работать на земле, да? Пахать, бороновать, собирать сено, хлеб жать и т.д. Какая это огромная физическая работа…

Задали мне вопрос: что такое простость, и простота? Преподобный Серафим Саровский сказал: «Где просто – там Ангелов со ста». Значит, он имел тогда уже понятие, в чем разница между простостью и простотой. Простота может быть от гордости, а может быть от невежества и даже грубости, наглости, дерзости. А простость – это от святости и от абсолютного непонимания и незнания лукавства и хитрости. Вот поэтому и обещано: «У кого просто – у того Ангелов со ста». Там уже лжи, лукавства, хитрости, лицемерия и сознательного молчания от большого ума – нет! Простость – свойство чистого сердца, а простота может быть даже от грубого сердца и дерзкого сердца: и она бывает переходчива от родителей. Если родители были простые, они эту простоту передают и своим детям. Но простота не лишена гордости и дерзости даже. Дерзкие люди, грубые люди обычно бывают простые, но не простые. Вот простость серафимовская, она непременно является действием святости, то есть чистоты сердца и хрустальной чистоты совести, и отголоском молитвы. Значит, кто по-настоящему умеет молиться и знает, что такое молиться, - тот непременно будет простым, а кто не знаком с молитвой, тот никогда не познает простость!

Между прочим, простость непременно связана с откровенностью и материнской любовью. Кто не знает материнскую любовь, тот простым не может быть. Вот преп. Серафим Саровский. Разве у него не было материнской любви? Это свойство святых. Как он умел плакать чужими слезами, горевать чужим горем и радоваться чужими радостями. Это свойство материнской любви, материнского сердца. Но оно постепенно ведь вырабатывается, по мере очищения от страстей и по мере усвоения чистого богопредстояния, хотя он будет обыкновенный человек и будет в обычных грехах, но в этих грехах он будет каяться, как ребенок, исповедываться, как ребенок, презирать и ненавидеть их, как ребенок, и поэтому будет иметь отношение такое же с Небом, то есть простость, да?

Любовь рождается по мере исполнения заповедей Господних, Заповедей Блаженств. Это особое наитие Святаго Духа. Наитие – посещение Святаго Духа. По мере усвоения сердцем заповедей Блаженств: «Блажени нищие духом», «блажени плачущи», «блажени чисти сердцем» и т.д. По мере, таким образом, незаметного перерождения сердца, тогда появляется и материнская любовь. Надо не забывать: русская мать, она одарена Богом особыми дарами любви к своему ребенку. В Православной вере, как мы исповедуем Бога: Вездесущего, Всевидящего и Всеведящего, - будет боязнь греха, потому что это – обидеть, оскорбить Господа Бога, в этом заключается вся система воспитания материнской любви. Вот почему такой ребенок не посмеет убить муху, а не то что мышь. Самое страшное быть неверующим. Такой бессилен вообще! Если человек верующий, если он праведной жизни, его и крысы и саранча боятся. Создание подчиняется человеку. Я поправлюсь: тварь. Мы создание, а это – тварь. Тварь подчиняется человеку.

Простость бывает у детей, но не у современных. У девушек, но не у всех. У Божиих детей, да? У больших старцев в монастырях, которые долголетним трудом своим духовным освободились от страстей. Они облачены именно в простость и простоту непосредственно, без лукавства, без хитрости, без лжи, без расчета. Между прочим, эта простость, она присуща только православным людям. Инославно верующим она не присуща. Ни католикам, ни протестантам, ни евангелистам, ни англиканам, - никому! Это свойство преподобничества. Преподобные, любой из наших российских и греческих преподобных отцов, они, прежде всего, были просты, то есть то, что у них было пред Лицем Божиим, то же самое было и пред людьми. Свойство хрустальной чистоты сердца.

Мудрость не мешает простости. Образованные люди, с огромным богатством знаний, они также были просты. Знания вообще не имеют никакого отношения, следовательно, к простости. Например, наши врачи. Как будто бы они просто относятся к больным, но вот именно их простота, она очень часто нарушается нецеломудренностью. И вот врач, изумительно прелестный человек, с чистым сердцем, но он бывает такой нецеломудренный, и вся эта простота, она передается в форме грубости, некультурности. Вот, между прочим, Иван Петрович Павлов: он был очень простый, он был высокоцеломудренный. Он, как девушка, целомудренный был, хотя был женат и был врачом, и был физиологом, где можно было легко потерять целомудренность. А он как раз славился своей удивительной целомудренностью, то есть подтверждал благочестие, присутствие Вездесущего Бога. Он признавал, что приучал себя долго мыслить и поступать пред Лицем Божиим: и с людьми, и с собаками, и за письменным столом, и в лабораториях, и в палате. Он был всегда пред Лицем Божиим. Это его особое свойство. И женатому человеку можно иметь целомудрие. И законы брака могут и обязаны не лишать целомудрия. А целомудрие – это что? Это мера стыда. Чем больше стыда в человеке, тем он, значит, целомудреннее. Между прочим, в литературе этого, кажется, нет. Есть в одном письме у Феофана Затворника, а также у преподобного Симеона Нового Богослова. Откуда я и получил подтверждение, что степень целомудрия есть степень стыдливости. Православный христианский брак, он обязательно обязан быть целомудренным! Есть освященные браки в блуде, где нет стыдливости. Но очень редко кто об этом говорит. Православный освященный брак отличается тем, что он свят, он бережет стыдливость, целомудрие. Обидно вот что: что наши отцы-духовники никогда об этих вещах не говорят, потому что они не понимают, что всякий грех исходит от сердца. Если всякое добро исходит от сердца, то и всякое зло, по апостолу Павлу, исходит от сердца. В чем заключается смысл христианства? В сердце, да? Чистое сердце, да? А что такое чистое сердце? – не знающее безстыдства! Не знающее зла! Не знающее гордыни во всех ее проявлениях. И не знающее, чтобы забыть вездеприсутствие Божие!

По книге «Старец иеросхимонах Сампсон. Жизнеописание, беседы и поучения», Москва, 2009 г.