ПОУЧЕНИЕ ИЕРОСХИМОНАХА САМПСОНА (СИВЕРСА, 1898-1979), XХIII

О законах любви, о добродетелях. Да, как протестанты надеются на свои «колышки»! Когда отнимешь эти «колышки», тогда они впадают в ужасное состояние отчаяния и ужасно гневаются. Это протестанты, не англичане. Англичане смотрят все-таки более православно. У протестантов – расчет. Доброе дело делать – как обязательный закон, написанный вынужденным христианством, а не как потребность. Что бы Святые Отцы, преподобные Отцы сказали, если бы им сказать: «Отче, делай доброе, потому что тебе это зачтется»? Они бы рассмеялись, они сказали бы: «Ты говоришь от сатаны». Сатана рассчитывает на эти «колышки», записанные здесь вот, на обоях или на дверях. Протестанты делают так: доброе дело у них не как потребность, а как долг, как обязанность. Потому и любовь у них бывает только по заказу, по расчету. Ну, а на смирение они смотрят так: смирение – это слабость, неуважение к самому себе. Смирение православного человека – богатство, так? И первое, естественное выражение любви к Богу. Без смирения любви к Богу быть не может. Этим характеризуется учение, именно православное учение любви к Богу. «Блажени нищие духом…» Замечательная вещь! Полное осознание своей худости, своего непотребства, своей слабости, своего ничтожества, своего убожества, своего недостоинства, своего бессилия – без благодати. Это нищета духа.

А они говорят: «Нищие духом… Мы, - говорят, - испрашиваем помощь Божию, поэтому это есть нищета духа…» Ничего подобного! Нищета духа – это носить в себе сознание своего непотребства, своего недостоинства, бессилия, ограниченности и слабости без действия благодати! Любовь к человеку без смирения тоже немыслима. Немыслима! Если любовь к Богу без смирения невозможна, то любовь к человеку тоже немыслима, чтобы была любовь здоровая, Христова, православная, да? Всякое проявление гордыни и самости, ломающее смирение, ломает настоящую любовь Христову к человеку и как раз определяет именно любовь к себе. Смирение любить себя не может, считая себя последним из последних, глупейшим из глупых. Итак везде и во всем! Даже на работе, а не только когда дома сидишь. Ну, тут Бог дал в помощь разум, который ограждает. Неразумность смирения может быть поруганием христианства. Вот если у себя на работе ты больше всех испрашиваешь прощения у непокорных подчиненных – это будет рассматриваться не как юродство Христа ради, но как преступление пред Богом; то есть ты будешь разрушать дисциплину подчиненных, будешь насаждать безобразия у подчиненных, причинишь обществу и людям, каждому из них, только вред.

В монастыре – там другое дело! Игумен обязан, имея посох и палицу, владеть таким правом, да? Но – от смирения и от любви, ни в коем случае – от тщеславия или властолюбия. Игумен наказывает неподчиняющегося послушника, прежде чем изгнать из стен монастыря. Разумный игумен, он бывает, прежде всего примером сам во всем. Во всех тяжелых, унизительных, трудных работах он бывает первый. Поэтому он имеет право и требовать. Обличать своим собственным примером. Например, обличать ленивого, нерадивого. За явное непослушание монастырским уставам, самовольную отлучку из монастыря – наказание. Первый раз предупредит, второй раз предупредит, третий уже накажет, а четвертый раз – бери паспорт и уходи. Ведь это лечебное лекарство! Это проявление любви! Это есть высшая форма любви для общества, для того, чтобы сохранить монастырь от заразы: отсекаешь больной сучок, выбрасываешь вон. Игумен часто смертно погрешает, что он прощает, терпит этих людей и вовремя не освобождает монастырь от таких заразных (грехом), больных людей. А ведь соблазняются! Многие слабые люди воспринимают плохие качества. Надо страшно беречь монастырь, монашество. Лучше изгнать одного, чем потерять потом десяток, правда? Вот это любовь! Это долг, конечно. Такие люди ведь не унимаются, потому что они находят от своего самолюбия, гордости безконечные причины самоизвинения, самооправдания. Вместо того, чтобы исправиться, они только пуще важности гордятся, набираются греха и заставляют нас грешить.

В Советское время братия Почаевской лавры ела мясо, потому что якобы рыбу было достать трудно и накладно, и т.д. И как Богоматерь наказала эту Лавру? Лавру разогнали! А настоятеля монастыря исковеркали, и он шесть лет лечился. Потом его сделали епископом. Остались целы, невредимы только те, кто мяса не ел. Все были наказаны! А Богоматерь попустила этому, потому что наместник решил ввести в обители есть мясо. Какое последовало мщение! Пересажали почти всю братию под разными предлогами. Все были наказаны, остались восемь человек из всей братии. Богоматерь допустила властвовать над Лаврой. Тогда братия осознала, что это кара за это: раз мясо, то и вино, и блуд. И Почаевская Лавра во что превратилась?

Дети, слыша ежедневно текст тайных молитв Литургии, акта пресуществления: «Приимите, ядите…», стали тоже молиться и служить обедню. Сшили себе облачение, так, по-детски, и стали читать эти молитвы. И что же? Оказалось, у них – Пречистое Тело и Кровь Господня. Вот, пришлось собираться Синоду (собору епископов) и рассматривать это событие; и пришлось признать, что Литургия совершилась на самом деле. У них были хлеб и вино, все было, как следует. Они подражали в точности всему. Только надо было объяснить, каким же образом Литургия совершилась, когда дети были не освященные, вне Таинства священства. Тогда Собор епископов решил, что именно благодать Святаго Духа действовала на чистое сердце ребенка, и он именем священника совершил Таинство, но благодаря своей чистоте сердца ребена. Вот почему, по настоящий день, мы часто спрашиваем что-нибудь у детей и получаем точный ответ. Я практикую так часто: нахожу какую-нибудь девочку или мальчика, лучше всего пяти-шести лет, задаю вопрос детским языком, чтобы получить мне ответ. Я сам не могу решить, и вот Господь открывает через младенца ответ. Я получал и получаю совершенно точный пророческий ответ: мне Господь открывает. Вот почему браниться и ругаться при детях скверными словами нельзя. Нельзя осуждать при детях или рассказывать нехорошие вещи, и отнять святость сердца младенца, ребенка. Вот почему родители будут в ответе на Страшном Суде за сердце ребенка, не только за его воспитание!

Когда было обновленчество, обновленцем стал Патриарх Иерусалимский Константин и принял молитвенное общение с нашими обновленцами и подтвердил этот обновленческий лже-собор. Пришла Пасха, он опустился в Гроб Гоподень, его стража турецкая обыскала, проверила, что у него спичек нет, ничего у него не спрятано: в одном балахоне, без белья, как полагается, в одной срачице, его пускают стражники в Гроб Господень и запирают, дают ему проверенный пучок свечей и больше ничего. И он стал молиться… В двенадцать часов огонь не сходит, нет огня! Молится, молится – нет огня, и все! Турки разозлились, вытащили его оттуда и убили. Растерзали на глазах у всех как еретика. Началось следствие, и узнали, что он был обновленец, имел связь с московскими обновленцами, которые как раскольники, были вне благодати. И на этот год православные огня не получили. А католики не получают огня, как бы они ни молились… Они это сознают, но упрямствуют. Гордость. После католика служит армянин, после армянина служит англичанин, после англичанина служит немец. А православные первые служат. И армяне огонь не получали ни разу, никогда. Очень интересен Благодатный огонь! Они обжигают этим огнем лицо, волосы, бороду, руки и ноги, освящаясь этим огнем. И ничего не сгорает. Синий огонь какой-то, но огонь! Патриарх выходит с зажженными свечами, и начинается: пляс, свист, крик, поют «аллилуиа» на всех языках. Он раздает этот огонь, и турки пляшут, и турки получают огонь!..

Во время совершения Литургии на земле, в храме, Литургия совершается и на Небе. Это было показано некоему человеку в монастыре. У него, молодого монаха, было послушание метлой убирать притвор собора. Он метлой убирал от святых врат до церкви, а в это время шла Литургия. Он про себя как-то молился, как он умел, в простоте своего сердца; и как-то загляделся на небо и увидел – отверстое Небо и Престол. Вокруг Престола стояло по три Архиерея на коленях. Предстоятелем был один Архиерей, и был единый хор неизреченной красоты, и была вся Литургия, и Святители служили на Небе! Святители, вроде Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Афанасия, Кирилла, Патриархов Вселенских. И он так стоял больше получаса. Он оцепенел! Когда Литургия кончилась, и люди вышли из церкви, они увидели стоящего этого монаха: метелка у него упала из рук, он был весь мокрый от слез, буквально мокрый. Его под руки осторожненько взяли и повели, ни о чем не спрашивая, в келию, и он стоял там еще несколько часов. А потом пришел духовник, когда он успокоился, и велел пойти к игумену. И в присутствии игумена он рассказал все, что он видел. Вот почему вы должны не удивляться, когда я требую, чтобы во время Литургии вы были трезвенные, не занимались ни кухней, ничем. Если вы не в церкви, то сидите на месте, молитесь: Евангелие читайте, акафист Спасителю Сладчайшему читайте, акафист Святой Троице, будьте заняты! В десять начинайте, в половине двенадцатого кончайте. Эти часы надо просто святить и ничем не заниматься, ни в коем случае не тарахтеть на кухне, не заниматься ни глажением, ни чем другим в воскресные дни и в большие праздники! В Богородичные праздники и Господские праздники, великих угодников Божиих, Архистратига Михаила, конечно, своего Ангела Хранителя, имя которого мы носим – это обязательно! Если мы не будем этого простейшего соблюдать, то мы лишимся страха Божия, а потеряв страх Божий – мы уподобляемся язычникам и мытарям, безбожникам. Мы настолько опустошаемся, что бываем подобны мытарю и язычнику.

По книге «Старец иеросхимонах Сампсон. Жизнеописание, беседы и поучения», Москва, 2009 г