ПОУЧЕНИЕ ИЕРОСХИМОНАХА САМПСОНА (СИВЕРСА, 1898-1979), XХVI

Любовь надо проявлять правильно. Амвросий Оптинский об этом пишет: «надо каждого любить по-разному». Вот, например, Татьяну, я ее очень люблю. Но я люблю ее очень сурово! Если я буду ей попустительствовать вдаваться в обрядоверство, которое ей очень нравится, потому что она это слизала у матери (пойти ко всенощной, пойти к обедне, поставить свечку, полюбоваться собой: как она молится, как она стоит, читает акафисты, каноны – это обрядоверство), то она свое сердце не отдаст. Любить нужно Господа Вездесущего не только желанием и мысленно, а поступком. Сначала поступком, потом языком. С этого надо начинать. А Феофан Затворник пишет: «возьми грех, который постоянно у тебя повторяется и с этого начинай. А к нему прицепятся, как крючками, все прочие грехи». Вот и все. Очень просто!

Смущаешься, конечно, когда какой-то человек не хочет верить, не хочет! Не потому, что он не может, а не хочет! От зла: от зла, которое сидит в нем. Такому человеку предлагаешь поскорее поисповедываться. И после исповеди можно тогда иметь с ним дело, иметь с ним разговор. Потому что около него бесы вертятся и не позволяют ему смириться, он у них на поводу. Раз смириться ему не позволяют, он верить не хочет, понимаешь?

А как их отсечь? Такому человеку очень трудно их отсечь, потому что он молитвенного делания никакого не знает, он не знает, как молиться! Кто молиться не может, тот хотя бы помнил оружие, хлыст, который называется самоосуждение, самоукорение, выдразнивание себя. Это может заменить молитву. Если оно искренно, то это уже есть молитва. Но надо очень искренно укорять и осуждать себя. Тогда сердце смягчается, и он понимает, что это, внушаемое ему зло, оно бывает от демонов. А злое сердце это внушение принимает, не отталкивает его от себя, человек не чувствует, что это зло, думает, что здесь якобы какая-то правда. И когда мы что-то доказываем, когда мы капризничаем, когда мы в состоянии капризности, - мы первые друзья демонов. И они радуются, ликуют, что мы содруги им. Это состояние несмирения, эта немирность, эти, как я сказал, капризы – противление добру. Ну а как же быть? Помнить надо другое оружие: кротость. Хотя этого тебе и не хочется, а будь кротким, и побьешь демона, который тебя наталкивает и натаскивает на зло, такое, как капризность, противься этому. Вот это пастырствование, оно сейчас изъято. Советская власть боится, когда люди привыкают к священнику, его специально меняют. Боятся, что он будет вождь, а вождь чего? Неужели гражданских дел? Конечно нет! Пастырь – это воспитатель, и предстатель, и разрешитель. Три миссии на его плечах. А сейчас они никакой миссии не несут. Они требоисполнители, и больше ничего. И мы для них не родные. А пастырь имеет своих родных, как вы для меня.

Бывают люди Богу приближенные или Богу отдаленные. Это две разницы. Как это: Богу приближенные? В рабстве, которые постоянно нудят себя к рабству, к рабству Богу, да? А есть люди, которые числятся в этой группе, а выходят за стены – и опять принадлежат миру, а не Богу. Я не по содержанию грехов, а сердце человека знаю. Иногда на исповеди с каким усердием он рассказывает свое: чтобы сдать или у него это болит. Если у него это болит, это мой человек. А если, чтобы только сдать – пойдите к отцу Владимиру и сдайте, понимаешь? Его тогда не интересует тяжесть греха. Он не собирается от него отстать. Это уже не раб, а раб из-под кнута. Бывают разные рабы: раб, чтобы угодить, или раб из-под кнута. Такой боится кнута: боится, что его побьют. А конечный итог – во власти Судии, как Он зачтет. Конец жизнь венчает.

Вот это человеческое настолько отвратительно, что в этом часто заключается все «божество» этого человека, то есть его самолюбие, эгоизм. Проявление эгоизма – это страшно тяжкое состояние сердца, которое совершенно его отделяет от Господа Бога и вообще от области веры, и тогда хочется спросить: «Како веруеши?» - «В самого себя только!» - такой скажет.

Пастырские скорби – незримые, то есть когда мои чадца какие-нибудь (а таких много очень) строят свою жизнь по законам гордости, самолюбия, эгоизма, то есть себялюбия, нелюбви к окружающим людям или к кому-то. И приходят ко мне с жалобами, якобы желая жить духовно, но не имея никакого сердца, на которое можно было бы посеять святость учения и Закона Христова – Заповеди Блаженств.

И вот, когда я вижу и чувствую, что это человек(только человек, но не христианин) мне становится очень печально и грустно, и мне плачется. А этих печалей у меня очень много. Потому что такие люди не усваивают основы и правила Закона Христа, потому что они жалеют и любят только себя, свои чувства эгоиста, человека гордого и самолюбивого, обидчивого, тщеславного и т.д. И все мои потуги самым жестоким и безпощадным образом не воспринимаются. Они уходят пустыми и озлобленными от меня, даже обиженными на меня, что я их по-человечески не пожалел, не посочувствовал им, а, наоборот, выразил гнев, возмущение и не принял их печаль оскорбленной гордости, самолюбия, тщеславия и человеческих чувств. Вот, на этой почве у меня очень много печали, о которой вы не знаете, конечно.

Зарождается новый человек! Он или она (это зависит от того, как Господь сотворит), но они – отдают себя. Разве это не таинство? Таинство! Называется: Таинство брака. Но не бракосочетание, не обряд благословения Церкви, а Таинство брака, деторождения, да? Зачатия новой жизни: или во ад, или в селения рая! Вот почему сам по себе христианский брак, это уже и есть Таинство. Почему и спрашивают: «Батюшка, моя невеста она действительно верующая? У нас ведь будут дети, и дети получат от родителей зачатки, да? Если она будет неверующая или будет она только обрядоверка, дети будут половинчатые! Я убежденно верующий, а моя половина французские романы читает, пост не соблюдает, в церковь не ходит. Я иду на Литургию, а моя жена идет в кино. Я прихожу от обедни, она папиросы курит. От нас будут дети, да? Какие же они будут? Или от меня, или от нее: какая сила перепадет, которая будет из них сильнее?»

Вот почему часто приезжали и приезжают ко мне: «Батюшка, решайте мою судьбу: я собираюсь жениться, но я сомневаюсь в том, что моя невеста, которую я полюбил, истинно верующая. А я хочу, как убежденный верующий, православный человек, знать, что моя половина тоже убежденно верующая, как я, а не притворяется, чтобы подстроиться под меня… И дети ведь будут!»

А потом, материнство – разве это не Таинство? Пока она носит во чреве будущего человека, какой она должна вести образ жизни? Об этом я говорил на общих исповедях. Она постится, она молится. Она ежедневно читает акафист Божией Матери, она выращивает будущую жизнь в себе, да? Она отдает себя будущей жизни. Когда она становится матерью, перед тем, как родить ребенка, она соборуется, причащается Святых Христовых Таин три дня подряд, и идет на роды. С первых дней материнства она кормит свое дитя, читая каждый раз «Богородицу» или «Достойно есть», пока ребенок ест. Итак, когда она кормит ребенка, она, обратясь лицом к иконе, непременно должна молиться. И так полтора года. Избегать всевозможные блудные вещи. Она живет только свято, тогда и ребенок будет такой. Ведь мы выращиваем новую жизнь, да? И отвечает кто? Священник, который обучает, воспитывает, заставляет, учит, ограждает, когда тут бывают посторонние силы, мешающие воспитывать и выращивать новую жизнь, нового христианина на вечную жизнь. Но только не во ад! Чтоб пить вино?! Читать романы, ходить куда-то в кино, к обезьяне какой-то?! Ни в коем случае! Потому что все переживания матери передаются ребенку. Когда она кончает кормить, тогда она уже начинает отдыхать. Она может читать тогда газеты и романы. Но, конечно, если она год-полтора жила свято, она не пойдет в кино или театр, ей не нужно этого. Грешный тот, который покланяется только страстям, и понятия о спасении сердцем своим не хочет знать, не хочет! Не только не знает, а не хочет, противится, потому что это особая наука, особое понимание жизни, да? Он начинает жить так, как живут животные – вольно! Так вот и появилась животная жизнь. Во всем. Поэтому всякое воздержание, знание постов, благочестивых обычаев для них противно!

Если бы даже дети знали новое воспитание, но были зачаты в безобразном состоянии родителей, то очень трудно исправить ошибку, потому что деторождение было нехристианское, оно было в страстях, в преступных страстях.

Мы исповедуем, как Символ Веры мы читаем: «…чаю воскресения мертвых?» То есть что душа воскреснет, или что душа войдет в тело. Мы чаем, что тело воскреснет, да? Поэтому мы ставим крест покойнику в ноги: мы восстанем, воскреснем. Возьмемся левой рукой за крест, а правой рукой будем креститься, да? Но, как же: бездушное тело воскреснет, а мы – где будем, то есть душа наша? Вне тела? Вот эти истины простые, они почему-то совершенно бывают в стороне. Вот почему так страшно. Надо очистить тело прежде своей смерти, прежде разлучения с душой, чтобы наше тело, наша храмина, этот чехол, футляр был чистый. Ведь представьте только на одну секунду, что я должен войти в свое тело, опоганенное пивом или водкой, или блудом, или страстью скупости, или страстью немилосердия. Каково будет душе входить в тело, да? Значит, если сами мы, то есть наша душа, очищается покаянием, то и тело тоже должно освободиться от этих клякс по вине души. Вот об этом как можно чаще надо было бы говорить. Говорить открыто, не боясь никого и ничего. Тело из пепла восстанет такое, какое оно есть, какое было.

По книге «Старец иеросхимонах Сампсон. Жизнеописание, беседы и поучения», Москва, 2009 г