Блаженная Петербургская странница Любушка Сусанинская

I

Блаженная Любушка ещё не прославлена в лике Святых Русской Православной Церкви, так как отошла ко Господу не так давно 11 сентября 1997 года.

Она мало рассказывала о себе, ночевала где придется, часто в лесу под открытым небом. Терпела холод и голод, мороз и дождь, ходила босая, полураздетая, но всегда прибывала в молитве и посте. Она всегда была одета просто, вроде ничего особенного, но было в ней что-то такое, что выделяло ее среди других. Она вся была в молитве, как бы не от мира сего. В Сусанино, где она жила в последнее время, к ней всё чаще стали обращаться люди, особенно в беде, в горе.

Она за всех, кто к ней обращался, молилась, говорила им волю Божию - ей было это открыто. Молилась она особенно необычно и трогательно. И в храме, и дома она разговаривала с иконами на своём языке, обращаясь к образу на иконе как к живому. Любушка, между прочим, всех просителей посылала в храм: "Иди помолись! Ты ко мне приехал? Если хочешь со мной поговорить, иди в церковь молиться Богу". Любушка говорила: "Если люди будут так же грешить и не будут каяться в грехах, наступит страшное время... Когда я умру, вам тяжело будет... Запасайте хлебушек, сухарики, год холодный, год голодный... "

Еще говорила: "Я Любушка, нищая Христа ради" А у нее спросят: Любонька, ну зачем ты так себя мучаешь? А она: "Нельзя! Боженька не услышит!" А когда вымолит чей-то грех, уже в лёжку лежит. Ботинки у нее суконные, подошва тонкая, как газета. Ей туда травки наложат, она ее выбрасывает. Говорила, что война с Китаем будет, но недолго, всего пять месяцев. Китайцы до Урала дойдут, полезут дальше, но их отобьют. Любушка никогда не спала, как спят люди. Закутается, бывало, в одеяло, подремлет, сидя на диване, вот и весь сон. Разговаривала мало. Скольким людям она помогала и помогает сейчас, даже после смерти! Особенно блаженная любила детей и голубей, всегда их подкармливала! Любушка всегда защищала несправедливо гонимых. В последнее время Любушка повторяла: "Матерь Божия Казанская придет и меня заберет".

Еще скажет: «Я странница. Так меня и поминайте...» Все что говорила и делала блаженная, очень трудно описать и передать, потому что все это было так просто и тонко, порою спасая от серьезных ошибок и падений. За две недели до кончины Любушка сказала, подняв руки: "Держите Православие!"

Из воспоминаний Лукии Ивановны Мироновой: "Жила я в ту пору в Вырице, что под Ленинградом. Однажды пришла в собор на службу и слышу, все перешептываются: "Любушка, Любушка..." Смотрю - старушка, одета очень просто, вроде ничего особенного, но было в ней что-то такое, что выделяло ее среди других. Она вся была в молитве, как бы не от мира сего. Многие после службы к ней подходили, но я робела... Пришла Любушка к нам в праздник святых апостолов Петра и Павла в 1974 году... Встретились мы с Любушкой на улице... Любушка спросила меня, где я живу и попросилась переночевать. Я сказала ей тогда, что я грешная и недостойная, но буду рада. Только у меня внуки маленькие... «Я детей не боюсь», - ответила Любушка... Мы постелили ей на раскладушке, другого места не было. Так она и осталась жить в нашем доме... По благословению Любушки мы купили дом в Сусанино, рядом с храмом иконы Казанской Божией Матери, которую она особо чтила. Эту покупку она нам предсказала заранее, за три года. Любушка много молилась, особенно ночами. Она знала наизусть много акафистов. В Сусанино к ней все чаще стали обращаться люди, особенно в беде, в горе.

Она за всех, кто к ней обращался, молилась, говорила им волю Божию - ей было открыто. Она чаще всего по своей ручке читала, словно книгу жизни открывала. По молитве, конечно, которая ее, праведницы, доходила до Бога. Многих Любушка отправляла молиться в монастырь на Карповку к святому прав. Иоанну Кронштадтскому или к блж. Ксении. Она их очень почитала... Она особо почитала Матерь Божию. Любушка, сирота, любила Ее всем сердцем, всей душою, как свою родную мать. И тоже в сердечной простоте по-своему с Ней говорила. Любушка рассказывала мне, что Царица Небесная неоднократно к ней являлась... Молилась Любушка необычно и трогательно. И в храме, и дома она разговаривала с иконами на своем языке, обращаясь к образу на иконе как к живому. Иногда слезно просила о чем-то, иногда радовалась. Молилась она за всех, кто к ней обращался, молилась за Петербург, за Россию. Как-то сказала, что если люди будут всё так же грешить и не будут каяться в грехах, наступит страшное время... Молилась она истово, особенно по ночам.

Любушка никогда не спала, как люди спят. Закутается, бывало, в одеяло, подремлет, сидя на диване, вот и весь сон. Молилась она непрестанно, а разговаривала мало... Скольким людям она помогала! Особенно любила детей и голубей, всегда их подкармливала... В последние годы не было дня, чтобы к нам не приезжали люди, бывало, что и ночью, и не только миряне, но и монашествующие, духовенство. Отец Наум, архимандрит из Троице-Сергиевой лавры, часто к нам своих чад отправлял. Он и сам не раз бывал у нас, в Сусанино. Помню, предлагал Любушке постричь ее в монашество, однажды куклу прислал в монашеской одежде. Но Люба упорно отказывалась. Она говорила всегда: "Я странница. Так меня и поминайте..." (Блаженная Любушка прожила у Лукии Ивановны 22 года.)

Священник Михаил (Малеев) рассказывает: "Благословение на свой молитвенный подвиг Любушка получила от блаженной старицы Марии, жившей в Никольском соборе... Так странница поселилась в Вырице, а потом переехала в Сусанино. Таким образом, название посёлка стало для людей с разных концов России так же значимо, как название святых мест, бывших доселе... Мне довелось побывать у матушки несколько раз. Сусанино - посёлок, находящийся в часе езды от г. Ленинграда - стал местом паломничества людей со всех концов не только России, но и других стран. Неоднократно мне приходилось сталкиваться с тем, что Любушка заранее знала, кто к ней едет и откуда.

Предсказывала, затем выходила встречать гостей... Она могла часами беседовать со святыми на иконах Сусанинского храма и в своём святом углу... Присутствовать на службах, где молилась Любушка, было до слёз умилительно и благостно. Молитвы она совершала только стоя, не позволяла себе за время Богослужения даже немного присесть...Наряду с особым молитвенным заступничеством старицы, можно говорить и о сокровенном прозрении ею таинственных судеб Божиих. Так, накануне трагедии в Оптиной пустыни на пасху 1993 года один из иноков спросил у неё, что его ждёт, и услышал в ответ: "Убьют, но только не тебя"... Навсегда останется в памяти светлый образ этой, такой смиренной молитвенной души, ответами которой руководствовались не только простые верующие, но и те, которым поручено "кормило Церкви": опытные духовники, владыки, духовенство...

Из воспоминаний Клавдии Георгиевны П.: «Странница осела в Вырице, в семье Лукии Ивановны Мироновой, а когда хозяйка переселилась в Сусанино, поехала туда с ней... За стеной жила соседка. Она была недовольна, что ночи напролет из Любушкиной комнаты доносились громкие рыдания: блаженная плакала о мире погибающем, вымаливала народ. Иеросхимонах Серафим Вырицкий говорил, что настанет время, когда за каждого верующего сорок грешников цепляться будут, чтобы он вытащил их из болота греховного. Таким спасителем для знавших ее стала блаженная Любушка. Она помогала в деле спасения от голода духовного не только в годы блокады, но и в мирное время, когда люди нуждаются в заступнике и утешителе не меньше, чем на войне. Домик в Сусанино стал народным прибежищем - туда устремились сотни, а затем и тысячи посетителей. Люди шли к Любушке, как к пророчице: что Господь возвестит, то она и скажет, и принимали ее ответ, как из уст Божиих. В 1992 году в Сусанино прибыл протоигумен Горы Афонской. При встрече и прощании он просил блаженную записать его имя для молитвенной памяти и дважды услышал потрясший его ответ: "Не надо писать, я знаю отца Афанасия". Это "знаю" было произнесено с таким выражением, с каким она говорила об отдаленных от нее не только расстоянием, но и временем молитвенниках. Так она беседовала со святыми на иконах в Сусанинском храме Казанской иконы Божией Матери и в своем святом уголке... Она спасала не только отдельных людей, но и целые города». В 1991 году в пригороде Сосновый Бор на ЛАЭС была авария. События развивались по той же схеме, что и на Чернобыле. Накануне Любушка очень волновалась, говорила: "Огонь, огонь!". Крестила дорогу к городу, до утра не спала, молилась - и беды не произошло... Недальновидные, мы часто считаем, что беда отступает сама собой, плохое не происходит по случайности.

Блаженная Любушка Сусанинская совершала свои молитвы днем и ночью, не позволяя себе не только прилечь, но даже присесть. Она брала принесенный богомольцами хлеб, откусывала от него кусочек и по-детски простыми словами поминала приносящих. Люди, видя это, начинали плакать слезами любви и покаяния. Как короста спадала с их душ, оставался единственный вопль: "Господи, помилуй мя грешного!" Потом Любушка брала с собой остатки этого хлеба и кормила им птиц в церковной ограде. Любушка всегда защищала несправедливо гонимых. На кого клевещут, кого обижают, на кого возводят напраслину - за таких молилась сугубо и всегда вымаливала. Но бывала и нелицеприятна - если человек того заслуживал, он мог подвергнуться от нее обличению, весьма ощутимому и болезненному. Благословение она обычно давала, указывая на святого, которому нужно было особо молиться, отслужить молебен или прочитать акафист. Некоторым Любушка благословляла ставить свечи, говоря об этом, как об очень важном деле. Посетителям, которые приходили со сложными семейными и служебными проблемами, не мудрствуя, советовала: "Читайте молитвы дома, учите детей молиться". И действительно, в жизни этих людей не хватало главной ее основы, единого на потребу. Вследствие отсутствия молитвы и возникли проблемы, как естественное следствие жизни в доме, "построенном на песке" (Мф. 7, 26-27).

Из воспоминаний монаха Моисея (Малинского):

"В 1991 году я проповедовал Христа, тогда на Западной Украине, откуда я родом, было гонение на Православие. Власти решили выслать меня в Израиль.

Пока оформляли визу, я поехал к отцу Науму в Троице-Сергиеву Лавру (отец Наум называл блаженную Любушку "живой продолжательницей блаженной Матроны"), а тот направил меня к Любушке. "Матушка, меня высылают в Иерусалим", - сказал я. А она как захлопает в ладоши, как воскликнет с радостью: "В Иерусалим! В Иерусалим!". Я понял, что такова воля Божия, и с легким сердцем покинул Родину. Грек архимандрит Дионисий постриг меня в Святогробском братстве с наречением имени в честь Законоучителя Моисея. Вернувшись в Россию, я поспешил с друзьями к Любушке. Она повела нас в церковную сторожку: "Буду вас кормить". И все накладывала, накладывала, мы уже не можем кушать, а она все насыпает: "Ешьте". Это большой дар, когда старец или старица тебя кормит - значит, благодатью делится.

В другой раз отец Василий Швец послал нас в Санкт-Петербург, сказав: "Побываете у блаженной Ксенюшки, потом на Карповке, потом поедете к Любушке". Мы стали искать ночлег, нашли с трудом, а утром отправились в Сусанино. Когда вошли, старица строго заметила: "Вам же было сказано: к блаженной Ксении, потом на Карповку, и только потом ко мне". Мы поняли, что нарушили последовательность благословения: указание духовного отца надо соблюдать дословно, без изменений".

Анна Петровна (регент) вспоминает:

"Однажды блаженная стояла на паперти и вдруг говорит: "Там убивают, не ходи, туда ходить не надо". -"Куда, Любушка?" -удивилась я, но она не объяснила. Вскоре на моего мужа Ивана напали, чуть не убили. Она всегда притчами говорила, наше дело было разуметь. Питалась скромно, брала не от всех. Как-то я себя плохо почувствовала и попросила: "Любушка, помолись за меня".

-"Плохо мне, худо, Любушка".

- "Пой Господу, пока ножки ходят".

Вот я и пою.

Сама она все время на паперти стояла, и все на ножках, на ножках - сидеть не любила. Великой души была человек!" Матушка Людмила вспоминает: "Я думала: мы спрашиваем ее о своих житейских вопросах, а нам надо бы смотреть, как молится эта угодница Божия, пока она еще рядом с нами, на земле. Однажды Любушка долго молилась, потом подошла и сказала мне два греха, о которых никто кроме меня не знал: "Отмаливай, иначе Господь на Страшном суде взыщет".

Из воспоминаний матушки Валентины:

"К Любушке мы ездили всей семьей... Однажды заболел мой внук Георгий: сочится гной, стафилококк...

Я к Любушке: "Георгий умирает!" Она помолилась и сказала: "Будет жить". И все обошлось. Потом дочь заболела краснухой, и опять по молитвам Любушки болезнь прошла... Как-то глубокой осенью я даже дышать не могла, в носу были полипы. Мы приехали к Любушке. Я рассказала ей о своей болезни. "Молись Богу и получишь помощь от Матери Божией, от Спасителя и Николая Угодника", - сказала Любушка. Я до платформы дойти не успела, как нос задышал нормально... Молилась она по руке. Пальчиком ведет и повторяет имена. Все ее духовные чада записаны у нее на руке - все мы, вся Россия. Для нашей семьи она была духовной "скорой помощью", и сейчас незамедлительно помогает, только попроси. Хоть Господь призвал ее к вечному блаженству, Любушка не оставляет нас, убогих, она всегда живая с нами".

Из воспоминаний Клавдия П.:

"Перед кончиной Любушка посетила несколько обителей, и там почувствовали ее помощь... Так, после того, как блаженная старица побывала в Шамордино, женской обители, основанной прп. Амвросием Оптинским, им передали дом, который очень долго не отдавали монастырю. Матушка игумения попросила Любушку помолиться о передаче дома, и в скором времени хозяева принесли им ключи. Так и в Казанском монастыре в Вышнем Волочке, где она нашла вечное упокоение, обители передали все корпуса после того, как там поселилась блаженная.

Рассказывает Александра Игнатьевна Воронова. (г. Сергиев Посад)

Первый раз я попала к Любушке так. Пришла к своему духовнику, а он мне говорит: «Ты у Любушки была?» Я отвечаю, что вообще у блаженных не была. Он говорит: «Ну вот и поезжай с Надеждой!» А у меня была высокая температура, я стала отказываться, говорить, что болею. Но он говорит: «Ничего, ляжешь в поезде на полку, всю дорогу проспишь. Поезжай!» Пришлось ехать.

Приехали в Сусанино, пришли в дом, где жили Любушка и Лукия. Любушка подошла ко мне, посмотрела и сразу отошла. А у меня в это время сильно болела голова. Уложили нас спать, я лежу, мучаюсь. И посреди ночи Любушка вдруг мне говорит: «Шура, а ты укутай голову платком!» Я укутала, и мне сразу стало легче. А утром встала, пошла на улицу, и у меня открылась рвота. Любушка увидала это и говорит: «Шура, почему ты не сказала, что с тобой так нехорошо? Я бы тебе хлебушка дала, ты бы закусила, и у тебя это все прошло бы!»

Был Великий пост, в храме в тот день служилась литургия Преждеосвященных Даров. Мы все вместе пошли в храм. Все время, пока были в церкви, Любушка часто ко мне подходила. Стоит, молится, потом подойдет ко мне - читает, читает что-то и опять отойдет.

И так мы стали часто к ней ездить вместе с Надеждой. Любушка была всегда нам очень рада. Когда мы приехали во второй раз, она мне говорит: «Шура, ой как от тебя пахло, ведь я сразу отбежала от тебя!» А потом ходила, ходила по дому, все пальчиком водила по ладошке, помолилась, приходит и говорит: «Шура, ты уходи с работы! Скажи батюшке и уходи, а то прямо на работе помрешь! А когда приедешь - открой все окна, двери - пусть все из дома выйдет! И скажи батюшке, чтобы он сам молебен отслужил у тебя!»

Я тогда работала на производстве. И действительно, стала себя плохо чувствовать. Потом выяснилось, что, оказывается, мне на работе очень «делали». Там была девушка из Ростова-на-Дону, вроде бы верующая, знала владыку Иоасафа. И вот она-то, как оказалось, и делала мне разные колдовские пакости.

А выяснилось это так. Я как-то пришла к духовнику, а он меня спрашивает: «Ты на работу?» Я отвечаю: «Да». Он вдруг, ни с того ни с сего, дает мне пачку папирос и говорит: «Ну, вот, на тебе папиросы!» Я за послушание положила их в карман и пошла на работу. Одежду мы держали каждая в своем шкафу, а они у нас не запирались. И вот как-то подходит ко мне та девушка и говорит: «Шура, ты что, куришь?» Я говорю: «Не курю, а чего ты по карманам лазаешь?» Она смутилась: «Да я хотела у тебя кое-что взять». Я думаю про себя: «Тут что-то не так!» Потом однажды она опоздала на работу, а тогда было строго, тридцать третья статья, и ее увольняют. И вот, видимо, ее стала обличать совесть. Перед тем как увольняться, она пришла, упала мне в ноги и созналась: «Прости, Шура, это я тебе "делала"!»

Это, я считаю, у меня в жизни было главное исцеление по Любушкиным молитвам. Любушка ведь не случайно говорила: «Уходи, а то умрешь на работе!» Она видела, что мне там вредно работать - и от людей искушения, и для здоровья тяжело. К ней вообще много ездило людей, многим она помогала, исцеляла их.

О себе Любушка мне рассказывала тоже. Если ее спросить, она не отказывалась, бывало, что-нибудь о себе рассказать. Но это все сейчас уже в основном всем известно: как она в Питере появилась, как работала на фабрике, как ее оттуда забрали, положили в больницу за то, что она не захотела обманывать с бельем, как ее учили. Ее из-за этого в психиатрическую больницу забрали. Рассказывала, как она из больницы ушла: из полотенец и простыней связала веревку и в окошко спустилась. Многие говорят, что Любушка не могла такого сделать: как, мол, она могла на такое решиться, но я от нее самой об этом слышала. Рассказывала, как после этого пошла она странствовать.

Она говорила: «Шура, знаешь, как я странствовала? Я босиком зимой ходила!» Стоим с ней, и как раз снег идет. «И ты знаешь, я не мерзла! А потом я подумала: как же так я не мерзну? Все, сразу стала мерзнуть! Да, странствовала я. Матерь Божия меня хранила. Я в основном знаешь где странствовала, Шура? По лесам! Старалась идти по железной дороге. И вот один раз иду, а навстречу идет мужик. Что делать? Матерь Божия, что делать? Вдруг с той стороны поезд товарный. Я думаю - куда он сейчас? Поезд в одну сторону, я - в другую и убежала!» Так вот она нам такими отрывками о себе иногда говорила.

Такой вот у нее был подвиг: девство хранила, босой ходила. И открыто ни у кого ничего не просила, что ей подадут, то и ела. Она мне говорила о себе: «Шура, я же странница! Я если куда приду, что мне подадут, то я и кушаю. Я вот сейчас в таком-то доме была и ела там куриный бульон. Мне что дадут, то я и кушаю!» Она спасала тех, к кому приходила, - чтобы люди через милость к ней, страннице Божией, спасались.

Она всю жизнь была странницей. Когда Любушка, уже в Иваново была, я как-то раз к ней приехала. А она собралась в Дивеево и приглашает меня с собой странствовать: «Шура, поехали с нами!» Я говорю: «Да у меня там дом, девки!» Она говорит: «Да девки без тебя сами справятся!» Но я все же с ней не поехала, да и она из Дивеево уехала быстро.

Как-то в одно из наших посещений Сусанино к: Любушке приехала молодая чета в большом горе. Дело у них оказалось такое- когда они были на даче, их дочка, маленькая девочка, вышла ненадолго на улицу и не вернулась, пропала. Они бросились ее искать, расспрашивали соседей, всех, кто мог ее видеть. Им сказали, что была здесь машина, вышла из нее женщина, забрала девочку и уехала.

Они приехали со своей бедой и спрашивают: «Любушка, ну она жива?» Она им отвечает: «Воля Божья! А вот она бегает в розовом платьишке!» И сама спрашивает: «А вы венчались, исповедовались? Вы ведь теперь в храм ходите, да»? Ведь эта беда была им попущена для того, чтобы они через свою скорбь познали Бога и стали ходить в храм.

Они ушли, а я спрашиваю: «Любушка, а что с ней, с этой девочкой?» Любушка говорит: «А она у Боженьки!» Я опять спросила: «А почему в розовом платье?» И Любушка мне ответила: «А она же мученица!» Тогда уже начались все эти безобразия сатанистов, стали детей красть.

Любушка очень любила Лешку, сына отца Рафаила. Он по Любушкиной молитве и родился. У них с матушкой Галиной долго не было детей. Они очень скорбели, молились. Ну, наш духовник однажды и говорит: «Вези их к Любушке!» Поехали. Всегда, когда к ней отцы ездили - брали с собой Запасные Дары, причащали ее - там ведь служба была не каждый день. И в этот раз причастили ее, поговорили, помолились, а потом, как всегда, поехали к блаженной Ксении, к Иоанну Кронштадтскому.

После этой поездки через некоторое время гляжу- матушка Галина все ходит и семечки грызет, все ее подташнивает. Мы, конечно, догадались, в чем дело, и у Любушки спрашиваем: «Кто у них будет?» Она не отвечает, молится по ручке, а потом так, как бы в сторону говорит: «У них такой бойкенький будет, такой бойкенький!» Ну, все понятно, что это за «бойкенький»! Так и родился Алеша. Она всегда его по головке гладила и говорила: «Хороший будет, хороший будет!»

Когда Любушка умерла, я ничего не знала. Вдруг ночью, под утро, вижу: стоит Любушка, только молодая, юная совсем, и зовет меня. Лицом она была как будто девочка лет двенадцати-пятнадцати, но я как-то почувствовала, что это она. Стоит и зовет меня, что-то говорит, но не разобрать: «С Раечкой, с Раечкой!» - а что - непонятно! Я думаю - что такое случилось? И вдруг поздно вечером они с Любушкой жили, положила на Любушкину кровать, подарила Любушкину рубашку. Потом стали все съезжаться на отпевание. Но вот так она мне открылась сама, сама позвала, можно сказать, на свое отпевание!