15 апреля 2024 г. почила р.Б. Александра, Христа ради юродивая,
в миру Гордиенко Александра Петровна.

III

Много ещё что сказала… я не могу всё вспомнить… Пусть меня все простят, помолятся. Это такой великий столп, это такой человек Божий… Она так претерпела столько скорбей, гонений… И в селе все кричали: «Да милицию на неё направьте, да отправьте её…!», — это бесы восстали, которые не хотели, чтобы Александра там находилась. Очень тяжело, конечно, с таким человеком было. Мне все говорили: «Крепись, крепись…» Никто не приезжал. Если бы я одна была… Но мне очень тяжело было. Был такой случай, когда я начала выпивать, потому что я выдержать не могла этого всего, начала пить, пить… хорошо выпивала… правда, бывало, потом приходила, просила прощения…, и Александрочка говорит: «Если б ты знала, как ты оскорбляешь своего Ангела-хранителя…» А я такая говорю: «Ангел-хранитель, родненький, прости меня…», — и начала тосковать. Когда я пришла домой и уснула, снится мне сон: стою я (душа моя, скорее всего) и юноша возле меня стоит… И мы стоим, смотрим, как бы, на небо. На небе — врата. И мы молимся (я поняла, что этот юноша — Ангел-хранитель). Я так сильно плачу — а этот юноша ещё больше плачет… Я рыдаю — а он ещё больше рыдает… Я, вроде бы, тоже ещё сильнее плачу — а он ещё больше плачет… И когда мы сильно плакать начали (правда, он больше плакал, юноша этот), открываются врата, на небе появляется Отец Небесный, Господь Иисус Христос и Святой Дух — Троица Святая! Открылись врата — и Троица Святая! А я такая глядь, и раз — на того, кто со мною был рядом…, а он говорит: «Ну что, миленькая…? Помолились, покаялись…» Вот Александра… это она его просит. Она с ним всегда разговаривала. Я прихожу… что-то, там, ругаюсь, ссорюсь с ней… а она с ним говорит за меня: «А что с ней делать…? А что ей сказать…?» И она только к нему всегда обращается. Ну, думаю, с кем она постоянно говорит… А потом до меня дошло: это она с моим Ангелом-хранителем всегда разговаривает. И вот она его тоже просила, и он сильно умолял Господа. И Господь сподобил вот — Троица Святая явилась — что Господь простил мне.

Я рассказывала за вериги, да? А потом, наверное, за полгода до матушкиной смерти, Господь показал две чаши золотых: одна — матушкина, золотая чаша, а вторая — моя, чуть меньше чаша (ну, то, что я с ней). Хотя я сказала: «Нет, я не заслуживаю даже ни малейшего… даже крупиночки, не то что, там, какой-то чаши…» Потому что я с этим человеком до конца не досмотрела. Я суетилась сильно много, чем смотрела за ней.

Она молилась за всех. Она хоть и кричала, ругалась (она сильно ругалась; в мою сторону — тоже), она говорила всегда (когда ругалась): «А ты скажи такие слова: “Господи, не вмени в грех рабе Твоей Александре все её хульные и скверные слова, а вмени мне во грех, потому что она через меня ругается”». Ну потому что через меня она оскверняла свои уста и свою душу. И может, на бесов ругалась. Она на них ругалась, и плевала, и била меня… А лечила мне опухоль в голове. Как она меня лечила… Сначала она меня заставила, говорит мне: «Я не буду вкушать пищу до тех пор, пока ты налысо не пострижёшься». А у меня волосы — по пояс. Я говорю: «Как — налысо…?» Она говорит: «Как хочешь, я не буду есть…» Я со скорбью пошла и постриглась налысо. Отрезала эти волосы… Я впала в уныние, в такую печаль… Захожу к ней и думаю: «Всё, еду в село, буду себе там умирать в печали…» Думаю, дай зайду к ней… Зашла к ней (когда мы на квартире жили), прихожу… и такая вся в печали… Она говорит: «Садись, садись, Викочка…» Я села. Она гладит меня по головке и говорит: «Не печалься о своих волосах…» Говорит: «Боженька, — и крестит мне, — Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь». Крестит мне опухоль и говорит: «Господи, исцели её головоньку, исцели Викину головоньку, чтоб её не болела головонька… Исцели её, Боженька… А за волосики не переживай, они отрастут у тебя…» Я потом пошла домой, уже легла спать, когда сниться мне сон: у меня страшные грехи, я голая по пояс, а вот эти волосы, которые я обрезала — это моя была жертва (она ж мне не сказала, что это моя жертва), и этими волосами покрылась моя нагота. Ну это только она знала, что и как.

Матушка Александра жила у матушки Елены (жена священника). Она всё из её дома вынесла. Всё. Всё, что у неё там было. Это на Поездной. Всё раздала. Но она знает, за что: она раздала за её родителей, за неё, за её детей… — наперёд. Матушка Елена говорит: «Что ж ты у меня всё пораздавала… повыносила всё с хаты?» Она говорит: «Отдам…! Не переживай… Там (показывала рукой наверх) я тебе всё отдам…», — ну, у Господа, что Бог это вернёт совсем другим, по-другому. А потом ополчилась: крысы. Столько крыс… тьма тьмущая! У этой матушки Елены, где матушка Александра жила. И матушка Александра вместе с ними [крысами] жила. Она им сказала: «Так… Быстро вон! Туда, на место…!», — они всё слушали, что она говорила. Они её не трогали. Когда я приходила, я боялась, а она говорит мне: «Не бойся, они тебя не тронут… не бойся… Приходи ко мне ночью, а то они мне спать не дают, шумят, а будешь ты сидеть — они не будут шуметь». Но она таким поводом хотела, чтобы я молилась ночью после двенадцати. Говорит: «После двенадцати приходи ко мне». Сама типа спит, накроется курточкой… (а холодно тогда, она в холоде жила) а я сижу, читаю молитвы… почитаю, почитаю, думаю: ну, может, матушка спит… я пойду… крысы не тарабанят, думаю… я пойду…
И она жила с крысами, да… И они её слушались. Она говорила: «Не смейте никогда ни крыс убивать, ни ужей, ничего… ни букашку, никакого жучка, ни птичку — не убивайте никого. Потому что это всё Божье создание. Не тронешь ты — не тронут тебя ни крыса, ни змея… Они все чувствуют: кто причинит им зло, а кто не причинит. Кто причинит зло — того они укусят, повредят, но кто не причинит им зла, не тронет — тому они ничего не сделают. Всё — Божье создание, всё Бог благословил. Не надо ничего убивать. Даже муху… Дадим ответ даже за муху».

Говорила: «Нет веры» Если бы кто верил хоть немного, ехали бы к ней и просили о спасении души — «Как [спастись]?» — она бы помогла бы людям. Но веры нет. «Нет веры. — Говорит. — Придёт Господь — и не найдёт веру на Земле», — говорит.
О спасении. Женщины ходят в брюках, заменили женскую одежду на брюки. Это проклятье. Это почему Бог попустил эту войну — потому что это проклятье женщин, мам. Это проклятье лежит на мужьях, детях, на сыновьях — за то, что женщины поменяли образ. Это великое проклятье.

Говорила, самое главное — это читать Псалтирь. Только Псалтирь, день и ночь. Особенно о усопших. Усопшие молятся, ждут, сильно умоляют, им очень тяжело, и они ждут наши молитвы на Земле — чтобы мы молились. И им там легче, и тогда они Господа умоляют тоже за нас. Читать акафист Матери Божией «Всех скорбящих радосте» (вот я читала у ней), Пантелеимону читала я акафист, мы всегда, когда к ней приезжала. Самое главное — Киприану и Иустине, она сказала. Киприану и Иустине — день и ночь читать. Потому что это время лукавое, скоро этот антихрист будет ходить да страшнейшее делаться, будут великие чудеса, знамения… Но кто будет читать акафист Киприану и Иустине — они [тех] защитят, они молитвенники великие. Обязательно, она сказала, днём читать и ночью. Это такой великий человек… Она так настрадалась, так настрадалась…Это такой молитвенник великий… Господи, её святыми молитвами помилуй нас, грешных и прости!
Господи, спаси нас и сохрани молитвами матушки Александры! Царствие ей Небесное!

Одна инокиня пишет: «Мне Александра говорила с большим отчаянием, что нет у людей покаяния. Это самое главное, что мешает окончанию войны и нам всем миновать этот голод. Все пророчества можно изменить всеобщим покаянием.
Матушка в Успенском одесском монастыре часто стояла под изображением преподобной Марии Египетской, прислонив голову к ногам преподобной. Такой я её увидела впервые. Упокоилась Александра ночью в день памяти преподобной Марии Египетской, и погребать её будут в среду, когда вечером будет Мариино стояние, читаться житие преподобной».