ПОУЧЕНИЯ СХИМОНАХИНИ СЕПФОРЫ (ШНЯКИНОЙ), 1896-1997

V

У духовных чад матушки Сепфоры всегда есть уверенность, что реально существует мост от земли до неба – связь их с матушкой не прерывалась и после ее преставления. И за все эти годы без матушки, ни разу не были посрамлены надежды, упования их на молитвенную помощь схимницы. Посох, освященный ее молитвами, действительно исцелил многих. У келаря монастыря о. Петра часто болели ноги после того, как его БТР подорвался на мине в Афганистане. И хотя ноги залечивали долго, время от времени раны открывались и снова кровоточили. «Однажды стало совсем невтерпеж, - рассказывает он, - И пошел я в матушкину келью. Шел и думал: «Все молятся, бьются палочкой. Облегчение в болезни получают, даже исцеления – а я как Фома неверующий. Ведь знал матушку, любил и теперь люблю, сидел у ног. Что ж я?» Вошел, взял в руки ту самую палочку, постучал по ногам. На минутку задержался. А потом по делам отправился. Так вот, отшибло не только боль, отшибло и память о больных ногах. Только через два года вспомнил: ноги-то не болят!»

Вообще же в его жизни с матушкой Сепфорой связано много чудес. Например, никак не мог бросить курить. Очень трудно было победить эту страсть. Но как-то увидел в тонком сне матушку Сепфору. Ни слова не говоря, она дала ему пачку сигарет «Тройка». И когда он ее открыл, выпорхнули оттуда птички, цветы посыпались. А на душе стало так легко и хорошо – просто петь захотелось. С того времени, по молитвам матушки Сепфоры, Господь избавил его от долго преследовавшей страсти. Никогда больше не возникало даже малейшего желания закурить.

Он видел, как действовала благодать, исходившая от могилы и от креста над могилой. Как-то приехал один дед с Украины. Он признался, что страдает беснованием. Вошел в ограду, хотел приложиться ко кресту. Но без посторонней помощи сделать этого не смог. Всякий раз, когда предпринимал очередную попытку, его с силой отбрасывало от матушкиного креста. А еще случалось, что о. Петр и вся монастырская братия становились свидетелями исцелений безнадежно больных. Привозила к ним паломников одна женщина из Брянска. Ее мама умирала от рака. У нее уже метастазы пошли – были язвы такие, что кости обнажились. Дочь несколько раз помазала маслом из лампадки (с могилы матушки Сепфоры), и раны зарубцевалсь. Женщина выздоровела, а затем и покрестилась.

Отец Петр рассказал и о спасении от верной смерти одного водителя. Родом он из Киреевска, где матушка прожила много лет. А работал тогда на севере, в Иркутской области. Так вот, посреди лютой зимы, в дороге, очень далеко от всякого жилья, у него поломался автомобиль. Чтобы не замерзнуть, он снял и сжег колеса с машины, сжег все, что горело. Будучи человеком верующим, молился святым угодникам и ждал помощи. Хотя, казалось бы, откуда ей было явиться, если на сотни километров вокруг ни души. Потом вспомнил про свою соседку схимонахиню Сепфору. Он не знал даже, жива ли она, но вот вспомнил, взмолился, позвал ее на помощь. Тут-то и показался вертолет: мимо пролетал. На борту увидели костер – горящую машину. Сели, конечно. Так он был спасен.

Настоятелю монастыря в Клыково игумену Михаилу матушка говорила о будущем России, что мы стоим на распутье, точнее, на перекрестке. Если останется определенное число верующих, то земля наша, наше Отечество, будет спасено. Возможно, даже царская власть возобновится. Словом, как будут развиваться события, зависит и от нас, от того, насколько существенным будет вес православия в общественной жизни страны, от нашей последовательности и решимости свидетельствовать об истине.

Иногда матушка вспоминала свое детство, юность, родителей. Рассказывала, как отец путешествовал в Грецию к православным святыням, ходил поклониться Гробу Господню, бывал на Афоне. А когда началась Первая мировая война, на Крещение Господне отправился в Иерусалим помолиться о победе России. Оттуда привез крещенскую воду – набрал ее из Иордана. Так вот, с 1914 года она благоговейно хранила эту святыню. Вода была у нее до самой смерти. Время от времени матушка осторожно разбавляла ее (как известно, это не разрушает крепости святыни), разливала в другие бутылочки, иногда наделяла ею своих чад. Эта вода не имела запаха, не протухла. Она была живая.

Монахиня Шамординского женского монастыря Христина – мать настоятеля монастыря в Клыково игумена Михаила – первое время, когда было положено начало монастырю, жила в Клыково, помогая сыну, в миру ее звали Зинаида. Одно время она была келейницей матушки Сепфоры. Готовился принять постриг и муж Зинаиды – Вячеслав, несколько позже он принял постриг с именем Ефрем. По благословению калужского митрополита Климента Зинаида поступила в находящийся неподалеку женский монастырь в Шамордино, т.к. нельзя было оставаться в одном монастыре всей семьей. Монахиня Христина делится своими воспоминаниями о прозорливой старице. Матушка учила Зинаиду, что молитва должна сопровождать каждое действие человека. И непременно пройти через разум и сердце. Напоминала, что молиться надо с чувством. Зинаида с благодарностью вспоминает «уроки» матушки. Келейнице как никому было видно, что схимонахиня Сепфора молится непрестанно. Но деланье свое скрывала даже от самых близких. «Как она поклоны била – и в 100 лет, и в 101 год! Но только за закрытой дверью. Старалась, чтобы никто не видел. Бывало, зайдешь в келью – на коленях стоит: «Матушка, что ты там делаешь?» А матушка: «Вот тут крошки какие-то, надо их собрать». Это уж потом я поняла, что она поклоны бьёт. И что бы ни делала, Иисусова молитва у нее не прекращалась. И за всех молилась, за всех, кто к ней приходил».

Монахиня Христина уверяет, что не знает больше людей с такой потрясающей памятью (и это в возрасте, когда человек и себя-то обычно не очень помнит). «Дверь чуть-чуть приоткроешь и видишь: сидит матушка, имена перечисляет, то есть молится, просит за каждого и по имени называет. Все в памяти держала. Наверно, сотни имен. А сколько икон Пресвятой Богородицы называла! Больше трехсот!» Как-то они вместе поехали в Киреевск и Зинаида спросила, как случилось, что матушка оказалась в мужском монастыре. Тогда-то схимонахиня Сепфора открылась, рассказала, что очень тосковала, переживала, что ей – схимонахине – придется умирать в миру. И тогда явилась ей Божия Матерь и утешила: «Ты в миру не умрешь. Умрешь в монастыре. Там тебя и похоронят». Матушка спросила: «Где это?» А в ответ услышала: «В Клыково. К тебе придут священники, от них все и узнаешь».

М. Христина продолжает: «За молитву, за кротость Господь дал ей многие дары. И все это обильно изливалось на других. Всегда просила у Бога не для себя, а для людей. Была молчалива, немногословна, но приветлива, даже ласкова». Вспоминая, какой сама была в ту пору, матушка Христина признается, что как все мирские, была своенравной. И школу смирения проходила она, живя бок о бок со схимонахиней Сепфорой, готовившей ее к монашеской жизни. Именно поэтому к послушнице Зинаиде, своей келейнице, матушка бывала особенно требовательна. «В миру мы как? – рассуждает монахиня. – Что хотим, то и делаем. Своевольны, нетерпеливы. Горды. Вот однажды матушка говорит мне: «Чтоб я тебя не беспокоила, ты налей мне первое, второе положи. И прикрой. А я, когда захочу, тогда и поем. Не буду тебя звать». Я так и сделала. И вдруг через некоторое время она зовет меня и спрашивает: «Это что такое?» Я ей: «Матушка, ну ты же говорила…» Она: «Кто тебе говорил?» Я опять: «Матушка, ну ты же просила!» А в ответ все то же: «Кто говорил, кто просил?» Выхожу из кельи и чувствую, как во мне все закипает: «Надо же! Маме своей так не подчинялась, как этой бабке. Что ей надо-то?» Не понимала она тогда. И не могла понять. Прояснилось позже – матушка ломала давным-давно затвердевший «рог» гордости, несовместимый с монашеской жизнью, но делала это нечасто и всегда старалась загладить напускную строгость. Только Зинаида успела отойти, зовет: «Матушка!» Голос у нее такой ласковый был, что все обиды вмиг забывались. «Ты плачешь, что ли?» И огорченно так: «Ну вот! Ты же непослушная». Тут уж Зинаида согласилась: «Да, привыкла по своей воле жить. Ума нет, одна труха в голове». Она и засмеется: «Люблю тебя за это. Хорошо, что ты открытая такая». Так постепенно матушка учила, помогая избавляться от гордости, приучала терпеть, не пререкаясь, исполнять, умаляться и уступать.

Однажды, позвав келейницу, попросила: «Дай мне иголку и нитку, буду шить сумочки». А надо сказать, когда матушке Сепфоре привозили хлеб, она с молитвой резала его и сушила. Этими-то сухариками она одаривала своих духовных чад и многих гостей. Зинаида, заслышав про нитку с иголкой, недоуменно пожала плечами, вышла из кельи, ворча: «У меня четыре глаза – мои да еще очки – и то не вижу. А она, совсем слепая, будет шить сумки». Когда она вернулась, видит, что матушка Сепфора расстелила полосатое полотенце, из которого собиралась шить, на коленях. А потом говорит: «Это вот желтая дорожка? Это синяя? Красная?» И перечислила цвета всех полосок. Тут уж Зинаида застыла в недоумении. Она была потрясена, когда увидела, что слепая схимонахиня действительно шьет благодаря своему духовному зрению, не делая ни одного случайного стежка. Сумочку сшила в один присест. Свое последнее благословение старица дала Зинаиде: «Будь кроткой». Потом трижды осенила ее крестом: «Это тебе на послушание. Это на смирение, а это – тебе на всю жизнь…» Через неделю матушки не стало.

По книге «Умягчи, Господи, сердце мое...» Старица Сепфора (Шнякина)», Тула, 2014 г.