Об осуждении

Строго запрещал батюшка осуждать и унижать других священников (своих и чужих), не беря у них благословения. Таких он сам не благословлял. «Откуда я знаю, кто каков? Может он лучше всех нас, а мы будем порицать его. Откуда мы знаем его душу?» «По внешнему виду и по поступкам судить – можно ошибиться, в чем большой грех».

«Что вы с моими священниками обращаетесь, как с мальчишками? На поклоны вас поставлю!» - так говорил тем, которые действительно обращались со священниками (молодыми и старыми), как с меньшими или равными себе. Не терпел, когда кого хвалили, порицали, или осуждали. Он в самом последнем и немощном найдет добрые качества, а в хваленых найдет отрицательные стороны и смирит гордыню, упразднит пустую славу. Делал замечание некоторым «прозорливым»: «Я тоже вижу за людьми недостатки, но молчу, не обличаю. Лучше молча за людей молиться, чтобы сами свои недостатки осознали, а не обличать, как говориться, с плеча, от чего иные могут духом упасть и в отчаяние прийти». Иногда батюшка скажет: «Других учить – что с колокольни камни бросать. А выполнить самому – как на колокольню камни таскать».

О смерти

Здесь мы странники, пришельцы, гости. А у странников нет покоя в чужой стране, в чужих делах. Они, ступая шаг за шагом, идут вперед и вперед, чтобы скорее достичь родного отечества, то есть дома Божия, Царства Небесного. А если здесь, в земной юдоли скорей, в мире удовольствий замедлить, то вечер (то есть закат дней) незаметно подступит и смерть застанет душу неготовой, без добрых дел, и времени их сотворить уже не будет. Смерть неумолима! Ни один богач богатством, ни сребролюбец деньгами, ни богатырь силою, ни царь, ни воин не могут откупиться от смерти, и никто из них не может взять с собою ничего, приобретенного ими. Наг человек родился, наг и отходит. Только вера, добрые дела, милостыня идут с ним в будущую жизнь, и никто не поможет – ни друзья, ни родные».

О воздержании

Приучал также всех к бережливости и воздержанию, особенно в неурожайные годы. Одна бедная вдовушка похвалилась, что ела дома жареную картошку. На что батюшка сделал замечание: «А у людей на суп картошки нет, а вы лакомились, тогда как вам тоже кто-нибудь дал Христа ради».

Бывали случаи, когда за обедом к чаю подавали сдобные булочки, да еще масло сливочное ставили. Батюшка, хотя не возражал, но и не прикасался к маслу. На него глядя, догадывались, что масло было излишеством и неумеренностью.

Иной раз хозяева приглашали садиться за стол одного батюшку. Он же не сядет, пока не пригласят всех присутствующих сесть за стол, тогда и сам сядет с ними.

Не одобрял, чтобы поздно ложились спасть и поздно вставали: «Лучше раньше ложиться и вставать не позднее половины шестого – приучаться к порядку, к постоянству».

Не одобрял батюшка тех, кто собирал лишнее, и не хвалил тех, кто расточал без рассуждения, отдаваля все последнее и лишая себя необходимого. «Нужно придерживаться золотой середины, края же гибельны. Золотая середина во всем земном, а наипаче небесном, духовном. Кто быстро вперед забегает, того надо остановить. А кто по нерадению или немощи слишком отстает и не заботится о душевном спасении, том помочь воспрянуть ото сна, идти наравне со средними, вперед не забегать и сзади не отставать».

Батюшка скажет: «В наших грехах и страстях не виноваты ни вино, ни женщины, ни деньги, ни богатство, как иные хотят себя оправдать, а наша неумеренность. Пьяницы винят вино, блудницы и блудники винят мужчин или женщин, сребролюбцы винят деньги, богатые винят богатство и т.д. Выходит, что если бы не было вина, женщин, денег, богатства, то грешники не грешили бы. Богом устроено все премудро и прекрасно. Но от неразумного употребления и пользования вещами получается зло». Еще говорил не раз: «Зло находи в себе, а не в других людях или вещах, с которыми ты не сумел правильно обращаться. Так и ребенок обращается с огнем или мечом: сея же жжет, себя же режет».

О себе

Однажды на вопрос: «Зачем сюда собрались?» - одна в простоте сказала: «Чтобы на Вас посмотреть». Батюшка ответил: «На меня смотреть – у вас глаза плохие». Часто напоминал церковному совету и письменно владыке о своем желании уйти за штат (в затвор), со словами: «Хватит покрывать крыши другим, тогда как своя раскрыта». Но ответ был один: «Служить до смерти».

Чувствуя близкую кончину, батюшка частенько напоминал, чтобы на священнические и руководящие должности ставили, хотя слабых, немощных, но своих. Тогда все будет без изменения, как при нем было.

Певчих в большие праздники гостинцами угощал. А после панихиды своими ручками раздавал все всем присутствующим со словами: «Это при мне так, пользуйтесь, у меня нет семьи». «На что мне все это собирать, мне ничего не нужно», - говорил батюшка. Но люди слезно просили хоть что-нибудь от них принять. И батюшка у одних брал, тут же другим отдавал. А если оставят что-нибудь, он долго к этому не прикасался, а потом отдавал кому-нибудь нуждающемуся.

Просфорами охотно и с любовью оделял всех, особенно приезжавших издалека. На Пасхальной седмице, после службы, садился в церкви или в панихидной, возле него ставили корзинку с пасхальными яйцами и он, благословляя, каждому вручал по пасхальному яичку, к радости и утешению всех.

О монашестве и мире

Однажды говорил: «Между нами, монахами и миром, глубокая пропасть. Миру никогда не понять нашей жизни, а нам – их. Если бы монахи знали заранее, сколько их ждет искушений и скорбей на узком, но спасительном пути, то никто не пошел бы в монастырь. А если бы мир знал о будущих благах монашествующих, то все пошли бы в монастырь».

«Почему разогнали монастыри? Потому что монахи стали разъезжать на тройках да одеваться в шерстянку. А раньше монахи носили холщовые подрясники и мухояровые рясы, трудились по совести. И те были истинные монахи. Какая-нибудь игуменья из дворян, а не из своих монахинь, быстро загоняла послушниц в Царство Небесное свои бессердечным к ним отношением и жестокостью. Бедные монахини разговлялись капустой, а игуменья, в угоду начальствующим, все им отдавала, а своих лишала необходимого».

Часто повторял слова: «Раб, знавший волю господина своего и не сотворивший ее, бит будет больше, нежели раб, не знавший воли господина своего». А некоторым прямо говорил: «Ведь ты знаешь все и Бога на мир променяла», или «Пременял». «Мир обещает злато, а дает блато». «Неженатый печется о Боге, а женатый – о жене». «Не связавший себя узами семьи всегда свободен. Одна забота – спасение души. Цель жизни – чистота, конец – Царство Небесное!»

Когда батюшка был помоложе и покрепче здоровьем, он отказывался от транспорта, говоря: «Я монах, должен пешком ходить, а не ездить». И ходил пешком на дальние расстояния. И, бывало, скажет: «Любил я ходить на окраину Зелентреста с чайником за хорошей водой на родник. А по дороге пел: «Еже о нас исполнив смотрение!»

Две молодые девушки просили послушников доложить о них батюшке. На что батюшка, подумав, сказал: «Не знаешь, как поступить… Хорошо примешь – привяжутся еще к тебе, а не принять – обидятся!» Этими словами батюшка дал понять молодым людям, которые впоследствии стали священниками, что не безопасна чрезмерная привязанность со стороны молодых девиц к священникам и священников к молодым девицам. Но и грубость не безопасна. Опять – похвальная золотая середина. «Кто сумеет ее достичь с Божией помощью, тот многих искушений избежит».

Как-то в одном доме, за чаем, девушки сидели в одной комнате, а женщины в другой (бывало, что в назидание девушкам нужно одно сказать, а женщинам – другое). Вдруг одна из женщин зашла в комнату к девушкам, где и батюшка сидел. Он строго посмотрел на нее и сказал: «Ведь здесь сидят одни девушки, а женщины в другой комнате, и ты садись там с ними». Однажды за столом, где сидели и женщины, и девушки, одна из женщин высказала замечание, что батюшка больше жалеет девушек, на что он, невзирая на лица, прямо сказал ей: «А ты сколько раз выходила замуж? Ты всякие утешения видела, а девушки – ничего! Рады супчик с батюшкой по ложечке докушать, что для них великое утешение составляет».

Часто напоминал следить за помыслами и чистотою сердца, не уподобляться юродивым девам, говорил: «Девство не спасет без добрых дел и чистоты сердечной». «Внешнее не пользует, если внутри грязь, страсти не изжиты». «За что Спаситель возлюбил Иоанна Богослова как не за чистоту, целомудрие, любовь, верность, нежность и послушание! Все ученики оставили Иисуса Христа на кресте, один Иоанн Богослов безбоязненно стоял у креста». И не раз батюшка говорил еще: «Любовь выше всех добродетелей». «Бог есть любовь». «Где Бог – там мир, согласие и тишина. Где нет любви – там противоречия, распри, несогласия, измена, клевета». В пример батюшка приводил Иоанна Богослова, который любовью возвратил своего ученика из шайки разбойников в лоно Церкви.

По книге «Живой воды неиссякаемый источник. Карагандинский старец преподобный Севастиан», Москва 2014 г.