Наставления архимандрита Кирилла (Павлова)

III

Вспоминает монахиня Таисия (Житникова): «Никогда отец Кирилл никого не ругал, какие бы грехи или просчёты ни были. Нам всегда говорил – никого не осуждайте. Знал он много, но нас не смущал ничем. На исповеди, когда собираются по 30 или 40 человек, он говорил во вступительном слове: «Когда в душе мир, любовь, только тогда Господь услышит молитвы». Мир с Богом и людьми. Только тогда сможем получить благодать от Бога, иначе не получим, хотя бы и молились, и постились, от Бога не получим милость».

Относительно еды батюшка говорил: «Не уделяйте много времени приготовлению пищи. Больше уделяйте на молитву, на храм и на добрые дела». Я уж и теперь так стараюсь.

Знаете, какой строгий-то иногда батюшка бывал? Он не ругает никогда. Но сделает так, что сама поймешь и поедешь неутешенная. В чём-нибудь прогневаешь его, он примет, поисповедует… Спросишь – ответит. Но холодно. Сразу чувствовалось, за что. Но никогда не кричит и не ругает. Только иногда скажет: «Какая же ты наивная…»

Иногда мы ездили по святым местам, и в дороге он всегда читал Иисусовы молитвы, всё чётки перебирал. Батюшка очень любит петь. Приезжал к нам в Переславль, или на утёсе над озером пели, или на остров уплывали, там пели. Бывало, отслужит Батюшка панихиду на кладбище – и на Александро-Невскую горку, а с неё красивый вид на озеро, и вот там мы садились и пели. Однажды запели песню «Оренбургский платок». Была там с нами одна из духовных чад батюшки, Мария. Она тоже запела. Батюшка заметил это, и, взяв от конфеты обертку, свернул её в шарик и «выстрелил» им в шутку в сторону Марии. Свёрнутый фантик попал ей прямо в рот. Тут она и поняла, что не то она запела, т.к. готовилась стать монахиней.

При коммунистах. Когда я ещё на фабрике вышивальной работала, меня принуждали вступить в комсомол. Приезжали корреспонденты из города, много со мной беседовали. Мастер из нашего цеха был молодой парень. Он дал им обещание, что меня сломит, пообещал им, что уговорит меня. Даже сватался ко мне и всячески приставал, проходу мне не давал. Придём на смену, а он сидит уже у моей машины вышивальной и не отходит. Мы по годам подходили. Он симпатичный был, с виду хороший. Тогда я поехала и поведала обо всём батюшке, на что он мне ответил: «Худые сообщества разрушают добрые нравы», - и посоветовал мне даже уволиться с работы. Но до этого не дошло. По батюшкиным молитвам Бог убрал искусителя. Повысили его, перевели. Ушёл от нас, и мне стало спокойно. А потом уж псаломщицей в церковь пошла.

У отца Кирилла очень сильная выдержка. За все почти 50 лет, что я к нему ходила. Никогда не видела, чтобы он был когда-либо гневливым или вспыльчивым. Отец Кирилл говорил: «Кто мстит врагу, тот подливает масло в огонь – усиливает раздор и ненависть и таким образом сам становится причиной великих безпорядков и для себя, и для других».

Врачи ему предписали пить молоко, для больного желудка, а он – ни в какую! Так нам кто-то подсказал, что можно делать молоко из миндаля, мы научились и стали ему готовить в подкрепление миндальное «молоко». Это он принимал. Но ничего другого, чтобы не нарушать пост. Людям он благословлял, разрешал послабления при болезнях, а себе – никогда! Не позволял. Несмотря на то, что он часто был в немощи, болел, но свои обязанности исполнял.

Отец Кирилл даже в отпуске на юге всегда был в подряснике. Он ездил лечиться в Железноводск или в Крым. Жара не жара, всё в подряснике. Никогда не снимал. В любую погоду. И спал в подряснике. Только сапоги снимал. Настоящий монах.

Другой раз подошли на улице к батюшке люди, и один из них стал выпрашивать у отца Кирилла денег. Батюшка с готовностью отдал ему, что у него было в кармане. Растерянная, я возразила, говорю: «Батюшка, да ведь он пьяный!» Отец Кирилл мне ответил: «И он есть хочет». Пояснил при этом, что лучше таким людям давать не деньги, а продукты, если есть возможность.

Однажды отправил меня батюшка к отцу Серафиму Романцову в Сухуми (сейчас он канонизован в лике святых). Меня туда отправили отдохнуть и получить дополнительное наставление. Мне было тогда тяжело, но и там я в искушение попала. Старцу Серафиму я тогда задала вопрос: «Хочу уйти от отца Кирилла». – «Почему?» - «Он меня не наказывает, всё прощает. Так и не спасёшься!» Тогда отец Серафим меня по плечу похлопал и сказал: «Никуда ты от батюшки не уходи. Его смирение покроет всё!» Когда отец Серафим умер, то отец Кирилл всегда служил панихиду по нему на его могилке, в Сухуми. Старцы, живущие в горах, когда узнавали, что батюшка приехал, то они все спускались к нему на исповедь и на беседу. Они жили в избушках, зимой самодельные печки топили, и всё равно холодно у них было. Избушки стояли далеко друг от друга. Они выращивали кукурузу и другие овощи. Спускались за керосином, спичками, за едой. Местные верующие, в основном русские и украинцы, им помогали. Местные чабаны и охотники часто их обворовывали, могли из кельи унести всё последнее, когда отшельники спускались вниз, за необходимым, или на причастие. Потом этих старцев-пустынников власти вылавливали с вертолётов.

Там, в Сухуми, начальник милиции приходил к батюшке, советовался, утешение получал, потому как у него перед этим две дочери молодые (18 и 20 лет) умерли, и он сильно переживал. Стал верующим, а до этого был убеждённый коммунист.

Как-то я спрашиваю: «Батюшка, а можно семечки грызть?» Он подумал и ответил: «Можно, только за каждой семечкой Иисусову молитву прочитай». Мы все рассмеялись. Вот вам и ответ полезный. Иногда он нас и баловал – мороженое покупал.

У меня накопились фотографии о наших поездках на Кавказ и в Крым. На моё пожелание избавиться от них, так как набралось их очень много, отец Кирилл сказал: «Не надо этого делать. Когда тебе будет плохо, будешь смотреть на них, и тогда полегче будет». А ведь и вправду, сколько в трудные минуты они мне утешений принесли! Одна моя знакомая, из нашего города, из Переславля, который вот он, рядом с Лаврой, говорила мне, что специально ездила в Крым, в Алушту, чтобы увидеть отца Кирилла, когда он туда приезжал на лечение. В Лавре и в Переделкино не могла попасть, только там, вдалеке, и смогла с ним свидеться и поговорить. Вот так… кто по-настоящему хочет, добивается.

Отец Кирилл всегда был за мирное решение любых дел. Он говорил всегда: «Если нет мира в душе, никогда, ничего не делайте. Только когда мир, когда по-мирному – тогда делайте. Если вы абсолютно правы, но нет мира в душе, вы в страсти – отойдите и не совершайте ничего, пока не восстановится мир в вас. Потому что тогда любая истина – уже не истина».

Однажды, перед отъездом на лечение, мы приехали к отцу Кириллу, отстояли службу, и он очень долго беседовал с нами. Читал наизусть апостола Павла, говорил о том, что такое – любовь… Мы удивлялись, сколько же он знает на память. Батюшка, по смирению, часто принижает себя, считает малознающим, малозначащим. Хотя мы-то знаем, как он много знает и понимает…

Отца Кирилла несколько раз хотели отправить куда-нибудь, оторвать от братии Лавры, от нас, чад его духовных. Хотели и на Афон увезти. Оставалось только оформить заграничный паспорт и проезд. Мы сильно опечалились. Стали многие обращаться повсюду, рассылать письма. Только сам Патриарх Пимен защитил его. Вычеркнул из списка отправляемых.

Однажды я зашла помолиться в церковь во время отпуска, чтобы приложиться к святыням. Там, оказывается, в это время была «отчитка». Так я испугалась, когда услышала крики, вой, собачий лай, что хотела убежать оттуда. Думаю, ну вот, теперь в меня бес переселится. Но потом передумала, осталась. После этого, по приезде домой, поехала к отцу Кириллу на исповедь. Рассказала и про этот случай. Он сказал: «Правильно сделала, что не убежала. Запомни, что всё происходит только по воле Божией. Без воли Божией ничего не будет. Враг увидел, что ты не боишься, и не посмел к тебе даже приблизиться, хотя и был рядом».

Как-то сон мне приснился, что отец Кирилл давал мне крест большой, тяжёлый, который мне понравился, и говорит: «Хочешь, я тебе его подарю?» Он мне сам его надел, а я не могла никак шею поднять. Цепочка толстая. Сильно меня этот крест давил. Говорю ему: «Батюшка, шею не разогну никак». Но остался он на мне, крест-то. Не снял отец Кирилл. Вот такое вот было. К чему бы это?.. Наверное, к тому, что тяжёлый крест – духовным чадом отца Кирилла быть. Ну а после уж другой сон, там отец Кирилл при нашей встрече сказал: «Подожди, я сейчас схожу в келью». Идёт обратно и несёт целую горсть маленьких нательных крестиков, говорит мне: «Вот и тебе, на, подарочек». Может, к тому, чтобы мне кресты нести небольшие, но многие? Как-то раз я поехала в лавру жаловаться на батюшку со своего прихода, мне казалось, я правду говорю, что же отец Димитрий так поступает? На что отец Кирилл мне коротко ответил: «Он истинному смирению тебя учит…» И я поняла, что надо обучаться смирению. Слова-то у него, у батюшки, какие! С благодатью! Ехала я к нему вся вскипячённая. Он мне тихо, кротко сказал, и у меня всё, какое было негодование, всё съехало, ушло. С улыбкой, ласково сказал, жалея меня и сразу все-все отдушины во мне разомкнулись, тёпленькие стали. Сама себе удивилась: «Почему же я с нашим настоятелем не соглашаюсь, переспориваю его? Зачем я с ним так-то веду себя?»

Отец Кирилл повторял: «Христиане уподобляются воинам, которые должны всегда быть на страже своего сердца и не допускать, чтобы сердцем владели греховные желания, мысли и всякого рода страсти, потому что это опаснее всякого внешнего врага».

По книге «Старец. Архимандрит Кирилл (Павлов)», Ярославль, 2012 г.