«Let it be» и «Апостол»

К обеду в сельском ДК журналистов становится больше, чем самих членов ансамбля. Но пока у нас есть минут двадцать для спокойного разговора. «Бурановские бабушки» сидят в рядок у батареи, слово берут в основном двое: Ольга Тухтарева и Галина Конева. Ольга Николаевна, говорят, до сих пор — притча во языцех в родном Пермском институте культуры: получив диплом о высшем актерском образовании, уехала работать в сельский ДК! Она руководитель ансамбля, сама еще даже не бабушка. Трудится тут днями и ночами, умудряясь находить время для мужа и двоих детей, вести хозяйство. А 73-летняя Галина Николаевна Конева — негласный лидер коллектива, первопроходец в творческой самодеятельности, женщина боевого характера: с молодости занималась лыжным спортом, в последний раз на старт выходила уже после 50 лет. Она деревенский и церковный староста. Говорит, что без работы умрет. Сейчас выступает с «Бурановскими бабушками» и поет на клиросе в храме за 40 километров от родного села.

— Кому принадлежит эта идея — собирать деньги на строительство храма выступлениям «Бурановских бабушек»? С чего все началось?

Ольга Николаевна: Разговоры о новом храме велись давно, эта идея витала в воздухе, но казалась какой-то «голубой мечтой». А однажды мы шли по улице с нашей доброй знакомой, Фаиной Измаиловной (как раз в тот день она приехала поддержать бабушек — Авт.), и я эту идею ей высказала. И в этот момент зазвонил мой телефон. Поднимаю трубку, а мне говорят: «Мы очень любим ваши песни, и у нас есть предложение для «Бурановских бабушек»: перепеть 12 зарубежных хитов». Это была просьба одного очень влиятельного человека — он хотел сделать таким образом подарок для своих друзей, и сказал, что хорошо заплатит. Я подумала: нам деньги обещают и как раз мы о строительстве церкви думаем! Мы решили, что это добрый знак. Что построить храм — реально.

— Способ Вас не смущал? До сих пор пели свои национальные песни, фольклор, а тут — модные хиты…

Галина Николаевна: Было немножко...

Ольга Николаевна: Еще как смущало! Конечно, какая-то провокационность, какая-то авантюра в этом есть. Все шло на грани, но мы старались удержаться, чтобы не было пошлости и чтобы не ставить бабушек в смешное положение. Наш ансамбль существует двадцать лет, мы поем национальные песни удмуртов, частушки, восстанавливаем то, что пели наши мамы и бабушки. И когда нам предложили перепеть современные хиты, мы подошли к текстам очень серьезно: все равно поем о своем. Например, в «Отеле Калифорния» у нас такие слова: есть глубокие, бездонные моря и океаны, есть дремучие, непроходимые леса, есть пески и пустыни, много хороших мест на земле есть, но лучше нашей Удмуртии нет ничего, и не надо нам никакой Калифорнии! Вот такая была перепевка.

Cпециально для прибывшего заморского гостя, британского журналиста, бабушки зовут гитариста —«Григорыч, неси гитару!» — и поют «Let it be» на удмуртском языке. В благодарность коренной житель Туманного Альбиона вызвался помочь бабушкам подправить акцент — чтобы припев звучал убедительней. Для нас — немножко другой репертуар: «Прогулки по воде» Вячеслава Бутусова: «С причала рыбачил апостол Андрей, а Спаситель ходил по воде…». Признаться, всякое предубеждение пропадает, когда слышишь, как бабушки поют вживую. В этих песнях есть душа, как бы высокопарно это ни звучало. А самые простые удмуртские частушки приятней слушать, чем самый раскрученный хит. Только слова чего стоят! «Было б замечательно, если б была железная дорога от полатей до печки. Было б замечательно, если б каждый день был праздник»…

— Значит, все-таки вы поете все, что вам предлагают?

Екатерина Семеновна: Поем. Сначала, вроде, не нравится, а потом привыкаешь.

Зоя Сергеевна: Выучишь — и песня полюбится, она уже как своя.

Ольга Николаевна: Когда нам предложили спеть песни Виктора Цоя, Одна бабушка даже встала и ушла. А потом сама принесла нам послушать его же песню «Печаль» — ей слова понравились. Мы не делаем подстрочный, дословный перевод песен. Но всегда смотрим, какой в ней смысл заложен. Например, слова битловской песни «Let it be» нам очень пришлись по душе: ничего не бывает случайно, если нам даются испытания, мы это должны достойно вынести — с верой и в себя, и в Бога; и как случилось, так и должно было случиться. Так что мы ее поем, как свою!

— Песня, с которой вы едете на Евровидение, — это все-таки некий серьезный компромисс: припев на английском, танцевальный ритм, довольно примитивная аранжировка. Как Вы к этому отнеслись?

Галина Николаевна: Сначала нам предложили спеть один из куплетов и бридж на английском (бридж — часть песни перед кульминацией,отличная от куплета и припева. Это слово бабушки выучили назубок и постоянно употребляли в речи — Авт.). Нам это не понравилось. Когда ехали в студию, я была настроена по-боевому! Сказала: «Я удмуртка и буду петь наши удмуртские песни». Даже расплакалась. Они тогда тоже расстроились, говорят: «Ну вот, довели бабушку!» Стали искать другие варианты: пробовали петь разные песни на удмуртском, а третью или четвертую решили спеть чуть быстрее, чем обычно. И всем понравилось! А английский припев подошел хорошо: когда нам сказали, как он переводится, оказалось, что наша песня о том же!

— А о чем песня?

Валентина Семеновна: Женщина говорит: «Я надену зеленое платье, белый платок, накрою стол белой скатертью, тесто поставлю — буду своих детей поджидать в гости».

Галина Николаевна: А дальше: «Кошка радуется и собака радуется, что гости будут. Душа наполняется радостью, и радость перекрывает все». А английский припев нам перевели — оказалось, эти же слова! «Плясать пойду!» — «Сomе on and dance!» Бридж у нас такой: «жон-жон-жон» — это значит: «Мы будем громко-громко петь, а танцевать будем еще сильнее!» Удмуртский текст придумала Ольга Николаевна.

— Вы поете про себя?

Галина Николаевна: Про себя, конечно, вышло.

Закаленные жизнью

«Онкология. Онкология. Онкология. Онкология. Онкология», — показывает Галина Николаевна по очереди на своих подруг. Кажется, почти все тяжело болели. Работали бабушки тоже очень тяжело, всю молодость. И жили непросто. Граня Ивановна работала маляром-штукатуром, воспитала шестерых детей, два ее сына служили в Чечне — слава Богу, вернулись.

Наталья Яковлевна — мать четверых детей, всю жизнь работала в колхозе.

Валентина Семеновна двадцать один год проработала учителем русского языка и литературы в Туркмении. А с мужем разошлась еще в 80-е годы — он пил. Похоронила одного из двоих сыновей. Однажды, когда ремонтировала крыльцо у дома, циркулярной пилой ей отрезало руку — управляется с хозяйством одной рукой, но ни на что не ропщет: «Никогда не надо жаловаться. Надо толкать себя вперед, заставлять себя что-то делать»...

Екатерина Семеновна пережила мужа, у нее трое детей, за плечами — работа на заводе в Ижевске, а потом — в колхозе в Бураново.

Алевтина Геннадьевна тоже воспитала троих детей, по профессии она бухгалтер.

Галина Николаевна — воспитатель с 40-летним стажем работы, вышла замуж рано, а через 3 года муж ее бросил, уехал искать лучшей доли; вернулся через 30 лет уже тяжело больным, она его приняла и выхаживала до самой его смерти в 2004 году.

Зоя Сергеевна вернулась в родное Бураново после смерти мужа, всю жизнь проработала поваром-пекарем.

Елизавета Филипповна — самая старшая из бабушек, во время войны заготавливала лес, отец и брат с фронта не вернулись. В 29 лет осталась одна, муж трагически погиб, сама поднимала четверых детей. Говорит, что после его смерти у нее открылся талант композитора. Маленькая старушка, она окончила всего несколько классов школы и лучше говорит по-удмуртски, чем по-русски, но вспоминает, как пели ее мама и бабушка,сочиняет песни для коллектива. И очень эмоционально рассказывает о своей молодости...

— Бабушка Лиза, у Вас есть любимая песня? О чем она?

Елизавета Филипповна: У меня много песен. Любимая? О том, как меня носила мама на плече, когда никакого транспорта не было; как жали рожь, как родители работали. До того тяжелые годы были молодые…

— А войну помните?

Елизавета Филипповна: Мне 14 лет было, когда она началась! Я из удмуртской семьи, только три класса закончила в маленькой деревне. А потом всю молодость работала тяжело! Сколько я на лошади пахала — ой-ой-ой! Трактор, конечно, был, но в основном все на лошадях пахали. Пахали, молотили, все делали! Денег за работу нам не давали, а трудились мы день и ночь. Ели лебеду, траву ели.

Галина Николаевна: И я войну помню, хотя не с самого начала — мне всего три года было. Мама рассказывала: когда уже посадили моего отца на поезд, чтобы на фронт везти, я на весь вокзал кричала: «Куда ты, поезд, моего папу увозишь? Кто мне будет печенье покупать?» А потом помню холод, голод: одежды нет, не в чем ходить. Зимой мы, дети, на печке сидим, а выйти на улицу охота. И вот только наступает весна, мы щепки привязывали на босые ноги и шли на лужайку, а там уже босые ходили! Простыли, конечно. Кашляем, а мать ругается, хлеб с солью готовит на ночь, чтоб кашель остановить, а то мы и спать не можем. Такое детство у нас у всех было! Весной, когда снег сойдет, мы ели травки — что вылазит из-под земли, всё ели! Щавель, лебеду... Мне и сейчас кажется, что это все очень вкусно. В городах тяжелее было, а нас земля кормила: картошка оставалась невыкопанная в колхозе — мы ее собирали; пекли лепешки из лебеды. Поэтому и не вымерли. Хотя мяса не было, молока не оставалось — все Сталин заставлял сдавать в колхозы. Мясо, шерсть, молоко, яйца — все сдавали.

— В молодости о чем вы мечтали, помните?

Галина Николаевна: Петь, плясать, работать. Я в молодости спортсменкой была, на лыжах каталась. Сейчас-то снегу нет, то поездки, то гастроли — мало хожу на лыжах. Это прогул, минус в моей жизни!

Ольга Николаевна: Они еще на пельмени ходят в лес. Я с детьми собралась, а они говорят: «А мы?» — «А вы-то куда?» Кто на лыжах, кто пешком — и пошли!

Елизавета Филипповна: А я до того мастерица плясать была, а не в чем было плясать и негде — гармошки даже не было. Только и знали, что работали. Ни денег, ни одежды не было. Была бы я сейчас молодая, ой-ой-ой, артисткой была бы! (Елизавета Филипповна на гастроли с «Бурановскими бабушками» не ездит: возраст уже очень почтенный — Авт.)

— Что сейчас самое отрадное для Вас?

Галина Николаевна: Все отрадно: мы сейчас как на празднике живем! Ведь все есть сейчас: государство пенсию дает, мы экономим, нам на все хватает, даже мебель купить, еду хорошую. Огороды большие у всех есть. Не на что жаловаться! Только что пока храма нет…

Храм

— Вы застали старый храм еще действующим? Помните это время?

— Когда мы в школе учились, церковь стояла запечатанная, мы ее помним! А в 1949 году в село приехала нефтеразведка, и церковь стали разбирать на кирпичи: нужны были кирпичи для печей. А мы, дети, смотрели, как разбирают храм.

Галина Николаевна: А меня еще крестили в этой старой церкви. Я родилась в 1938 году, а в 1939-м ее закрыли. Так что когда меня будут отпевать, надо, чтобы церковь снова стояла!

— Гонения, выходит, только в конце тридцатых годов докатились до Буранова?

Ольга Николаевна: Нет, нет, раньше! До 1927 года у нас служил замечательный священник, отец Григорий Верещагин. Удмурты его очень любили и прятали его в своих домах, когда начались гонения. А за ним стали охотиться! Тогда стали укрывать отца Григория в лесу — тут есть лес неподалеку — и носили ему тайком еду.

Отец Григорий был ученым этнографом и первым просветителем Удмуртии, преподавал детям в школе, а потом принял священнический сан и 26 лет служил священником в селе Бураново. Он на свои собственные средства проводил этнографические экспедиции, за его труды Императорское Русское Географическое Общество в Санкт Петербурге наградило его двумя серебряными медалями. Но свою старость он доживал в нищете — в Ижевске, в маленьком, накренившемся, ветхом доме. А до него в Буранове 15 лет служил отец Иоанн Васильев, тоже просветитель. Окончил Казанскую учительскую семинарию и приехал в Бураново преподавать в школе и служить, был окружным миссионером. У него тоже остались этнографические материалы, собранные здесь — пословицы, песни, какие-то обряды старинные, суеверия.

— Кстати, удмурты сегодня по большей части — православные или язычники?

Алевтина Геннадьевна: Язычество маленько сохранилось, но в основном удмурты — православные.

— Вас воспитывали в вере или никаких религиозных традиций в семьях не осталось?

Галина Николаевна: Мать, отец всю войну молились и нас заставляли. Они говорили: «Крестись, крестись, чтоб отец приехал с фронта». И вот мы, хоть и не понимали толком, но вставали рядом с ними перед иконами и крестились, клали поклоны.

— И отец приехал?

Галина Николаевна: Конечно! В церковь мы раньше не ходили, да и в школе строго следили, чтоб ничего такого не было. Уже когда я работала в детском саду, крест носила тайком — пристегивала к одежде. Иконы тайком держала, в сундуке прятала. Потому что если мои коллеги-воспитатели узнали бы, что я молюсь, что крест ношу, что атеистическим воспитанием детей не занимаюсь, — доложили бы обязательно. Все-таки узнали, что один образу меня стоит, но я всем говорила: «Это не моя икона: я дом купила и ее в доме нашла». Уже в 70-е годы учителя допытывались у моего сына: «Есть у матери иконы?» А однажды, уже позже, я этого учителя, который допытывался, встретила — мы на лыжные соревнования собрались. И говорю ему: «А ну, Иван Семенович, вы мои иконы хотите смотреть? Пойдем посмотрим, пошли! Есть у меня иконы, и много!» «Ай, — говорит. — Да разрешено уже».

— Как же так: свобода наступила, а храма как не было, так и нет — в большом селе?

Галина Николаевна: 20 лет назад сделали в Буранове молебенный дом: избушку старую переделали, бывший магазин промтоваров. И люди понесли туда иконы еще из старого храма: у кого на чердаках они были спрятаны, у кого в амбарах. И восемь маленьких колоколов из старой церкви — тоже там пока. Большие колокола, наверное, не сразу сможем купить, так хотя бы маленькие повесим! Я училась звонить в Ижевске, и сын Алевтины Геннадьевны — звонарь, он в городе звонит и в церкви, что в 40 километрах отсюда. И у нас будет звонить, когда храм построим. Вообще молодежь сейчас в церковь ходит, даже в сельской местности — кто с бабушками, а кто сам. Многие венчаются, очень многие. Есть люди, которые дожили до пожилого возраста некрещеными и только тогда решили креститься. Женщины и мужчины — все крестятся!

Ольга Николаевна: В октябре прошлого года освятили камень на месте будущего храма. Отец Виктор Костенков освящал — сейчас он благочинный, настоятель Михайловского собора в Ижевске, но в Буранове возрождал церковную жизнь в 90-е годы именно он. Полюбили его здесь. Вот так все в один клубочек скатывается! Так что сейчас сомнений уже нет никаких — мы на правильном пути, и надо до конца идти по нему. Много искушений было и есть, много разговоров разных. Мы стараемся быть открытыми, рассказывать о себе, чтоб люди поняли, чего мы хотим и как мы живем. Учимся прощать обиды, не держать зла на людей: ставишь себя на их место, пытаешься понять, почему кто-то говорит о нас так неприязненно.

— Зависть чувствуется?

Ольга Николаевна: А как же! Впереди идущему всегда сложно. Бабушкам было очень непросто, особенно в начале. Когда мы были в Москве, облюбовали маленький храм недалеко от гостиницы — церковь Ризоположения Пресвятой Богородицы, на берегу Яузы. Старинная церковь — 1722 года. Когда бабушкам было тяжело, они шли на речку, кормили там уточек и заходили в этот храм. И на душе становилось легче.

Валентина Семеновна: Когда туда заходишь, это сразу на тебя так действует, благодать такая!

— Эту Пасху как будете встречать?

Галина Николаевна: Ночью в церкви обычно встречаем, но сейчас не знаю как — с этим Евровидением. Не знаю, где придется нам быть… Но куда ж без Пасхи!

— На победу на Евровидении все-таки надеетесь, мечтаете об этом? Это ведь значит как минимум гастрольный тур по Европе…

Галина Николаевна: Об этом мы не думаем. Время покажет…

Ольга Николаевна: Слава-то бабушкам не нужна, храм — наша главная цель. Мы ожидали, что будут трудности, были готовы потерпеть, выстрадать эту церковь. Мы понимали, что если ее быстро построят, а мы палец о палец не ударим, то ценность такого делания для нас потеряется.

Галина Николаевна: Ничего, выдержим: мы крепкой закалки люди! Говорят, деревня оживает, когда в ней восстанавливается церковь. Где-то, получается, она живет и безбольшого храма, если людям есть что передать молодому поколению. В мае начнутся первые работы попостройке церкви во имя Святой Троицы — достаточную для этого сумму «Бурановские бабушки» уже заработали. Будут ли они выступать, когда цель будет достигнута? Говорят, если будут после приглашать на концерты, — будем ездить. Но, наверно, ездить уже будут не только они, но и — к ним. Слушать, как поют удмуртки. И как звонят колокола на новом храме.

Автор ПОСАШКО Валерия